Смех с этими русскими. Бормочут у костра, растолковывают местным по складам, что готовятся отражать воздушные налеты каких-то американцев. Где эти американцы? Бредят, что они даже на Луне. Совсем уж хохотно. Долетели туда на ракетах! Почти все верблюжьи пастухи в своей стадоводческой жизни натыкались на эти самые ракеты, еще до нахождения их офицерскими патрульными. Людей внутри не встречалось ни единожды. Тем более анекдотично – прямо московский журнал «Крокодил», что вроде бы на ракете они и вернулись назад. Как ту ракету после стыковки с Землей собрать? Тем более с Луной? Вон она – какая бугристая! Даже без офицерского бинокля получается рассмотреть.

Короче, со всех ракурсов жизненного предназначения, нет лучшего места на планете для ракетно-ПВО-шного полигона, чем родимый Советский Казахстан. Это с целиной прокололись, а с ракетными пусками мы первые парни в Солнечной системе. Где вы братья по коммунизму из прочих пространств Млечного Пути? Приезжайте сюда, популяем что-нибудь разом, назло антиподному империализму.

* * *

…Однако в том и суть,

Что здесь обратная картина

Волоколамского шоссе, точней легенды,

Сочиненной, правда,

Уже теперь, в лихие времена

Фашистского нашествия в Союз

Республик, тех, что делят вечно,

До сей поры, наследство из бумаг,

А так же танков. Но,

Мы отвлеклись. Правдивая картина

Хоть вовсе доказать это нельзя,

Поскольку в шифрах генов человека нельзя читать,

То, что случилось там, под звон мечей,

А так же ломку копий,

Имела ракурс несколько иной…

Оказывается наивность, привившаяся в доисторическом советском детстве, сохраняла твердые позиции вплоть до сегодняшней поры, ибо узнав о посадке в Крыму иностранных военных самолетов, майор Забияка в течение целого часа уверенно ожидал указаний от вышестоящего командования. Только по истечении этих самых шестидесяти минут, он наконец тряхнул головой, взбалтывая бурлящую там кашу, и покинув подземное убежище направился на территорию соседнего инструкторского филиала, к своему другу капитану Логачеву.

– Здравия желаю, Витя! – сказал он, вваливаясь в кабину наведения комплекса, после преодоления двух километров протоптанной через кустарник и дыры в колючей проволоке тропы.

– Ты чего гуляешь, Николай Васильевич? – спросил его Логачев. – А вдруг, тревогу объявят? Будешь на спринтера сдавать? Что не знаешь, что твори…

– Выйди сюда, дивизионный командующий, побеседуем, – кивнул ему Забияка и шагнул из кабины назад.

Офицеры спустились вниз по штатной приставной лесенке, затем по созданным хап-способом деревянным ступеням и наконец распахнули деревянную дверь, вписанную в самодельные ворота, а потом поднялись вверх по так же хап-способом сооруженным бетонным ступеням подземного убежища. Логачев достал сигареты, предложил Забияке. Оба не торопясь закурили.

– Значит, тревоги ждешь, Витя? – спросил командир инструкторской группы комплекса С-200Д.

– Ну, да, – не слишком уверенно отозвался командир инструкторской группы комплекса С-125. – Ведь сам понимаешь…

– Что понимаю-то?

– Но ведь говорят, что на аэродроме какие-то транспорты чужие. Да и вообще, я вот лично наблюдал, что-то летает.

– Ты что, станцию включал? – вскинулся Забияка.

– Нет, я визуально видел. Вот там, с северной стороны. Честно не понял, что за марка. Но явно истребитель, – объяснил Логачев.

– Хорошо, что не включался, – кивнул Забияка.

– А разве нель…

– «Восемнадцатую» тоже не включал?

– Приданные средства разведки? Нет! Там вчера Гильманов разобрал половину системы охлаждения. Представляешь, Коля, там пчелы… точней, осы… устроили чудовищных размеров гнездо. Повылетало столько… Фильм ужасов.

– Понятненько, Виктор Степанович, не заботитесь о вверенной правительством технике, да?

– Мне ее, между прочим, не нынешнее «господарство» вручало. Эти клоу…

– Короче, хорошо, что не включался, Витя, – Забияка бросил окурок и с силой вдавил его в почву. – Теперь слушай сюда. Болтать некогда. Думаю… И даже уверен, приказа о боевой готовности мы не дождемся.

– Да, а чего?

– Не прикидывайся совсем уж наивным, Витя. В верхах сплошное предательство. Связывался по телефону с Нартовым. Сказал, ничего не предпринимать, ждать указаний, продолжать плановые занятия. И особо подчеркну, никакой повышенной готовности не объявлять. Как тебе?

– Да я в курсе, он же это самое по «громкой» доводил.

– Знаю.

– Так чего тогда звонил?

– Да, не верилось как-то. А связи, между прочим, по «мобилам»-то и нет. Как думаешь, они на всей Украине ее задавили?

– Хрен ли ее там давить, Коля.

– А что уж совсем два пальца?

– Да не с каждым же телефоном возюкаться, правильно? Достаточно задавить станции. А может спутник отсечь, честно говоря, я до конца не в курсе как такое сделать.

– Ладно, это не по нашей части – стыковки «мобилок» восстанавливать. Давай лучше обсудим то, что по нашей.

– В смысле, Коля?

– Ты, правда, не врубаешься, или решил прикинуться современным призывником-дебилом, а, Витя? Тебе не идет, ты хоть и военный-здоровенный, но…

– Чего кипятишься, а, пан майор? Чего не так?

– Слушай, Виктор, мы с тобой тертые калачи. Я тебе говорю, происходит какая-то хрень. Страну снова кидают.

– Разве впервой, Коля? Мы уж…

– В том-то и дело, что не впервой! – майор Забияка снова бросил окурок под ноги и нервно оглянулся вокруг. – Вот потому я и спрашиваю, сколько можно? Какова цель нашей службы в ПВО, а?

– Ну вот, ты в большом смысле, что ли…

– Ясная хрень, в большом! В нормальном! Так какова?

– Издеваешься над младшим по званию, да, майор Забияка? – прищурился командир инструкторской группы комплекса ближнего действия.

– Ладно, стесняешься вспомнить банальщину. Тогда я оглашу, – Забияка извлек новую сигарету.

– Чего-то ты частишь… – попытался поддеть Логачев, но тут же смолк под взглядом товарища.

– Не сбивай, – процедил Забияка втягивая дым. – Наша с тобой задача, Виктор Степанович, обеспечить мирное небо нашей Родины. Так?! Если какая-то сволота из в верхах стоящих кресел не жаждет выполнять свой долг, значит, придется нам справляться самим.

– В смысле, Коля? Ты что решил поднять бунт? Арестовать Нартова и…?

– Уймись, я что тебе – правосудие, особый отдел и прочее в одном лице? Мы просто попытаемся выполнить свой долг.