Первый же разговор с сотрудниками клиники — разумеется, анонимно, по межпространственной связи — превратил его подозрения в уверенность. Как выяснилось, клиника принимала пациентов на своих, довольно нетривиальных, условиях. А именно — желающий воспользоваться услугами «Земного Здоровья» должен был лично посетить орбитальный комплекс и пройти некое «общее обследование», стоимость которого неприятно удивляла. При этом врачи могли отказать в дальнейших услугах без объяснения причин. Деньги при этом не возвращались. При этом желающие поправить здоровье именно в «ЗЗ», похоже, не переводились. Во всяком случае, искать счастья в других системах клиника не собиралась.

Кралевский отдавал себе отчёт в том, чем ему грозит визит в эту лавочку. Тем не менее, он бестрепетно перевёл на счёт «Земного Здоровья» первый взнос в полторы тысячи кредитов.

* * *

Обследование — или то, что в «ЗЗ» называли этим словом — продолжалось пять дней. За это время Оскар познакомился с местным вариантом так называемой «итальянской кухни» (ему не понравилось), с винным погребом (что оказалось куда интереснее), немного позанимался на архаичных силовых тренажёрах (это влетело в копеечку) и подал заявку на ряд косметических переделок.

Его заявку приняли — и, похоже, забыли о ней.

Представитель дирекции появился в тренажёрном зале, когда Оскар лежал на примитивном устройстве для сокращения мышц ног. Мышцы исправно сокращались в правильном ритме, нагоняя усталость и молочную кислоту. Кралевский уныло смотрел в потолок и размышлял, что же ему делать дальше.

Представитель дождался окончания работы тренажёра, поздоровался, не представляясь, вежливо предложил руку, чтобы помочь пациенту сойти. Рука оказалась мягкая и влажная. Не такая рука, которую хотелось бы пожимать, но Оскар её всё-таки пожал. В конце концов, ему были нужны их услуги, а им — его деньги.

— Мы навели о вас справки. И просканировали ваше тело, — не чинясь, начал представитель дирекции.

— И что же вы обнаружили? — усмехнулся Кралевский.

— Как вы понимаете, ничего. Но это ничего не значит. У нашего бизнеса много конкурентов, — со значением добавил он, — иногда они используют некорректные методы. Например, обращаются к представителям неких структур, чтобы они искали у нас какие-нибудь нарушения…

— Вы боитесь полиции системы? — усмехнулся Оскар. — Бросьте. Вы ей проплачиваете достаточно, чтобы они не лезли в ваши дела. С прочими организациями вы тоже как-нибудь договоритесь. Давайте по делу.

— Мы так и не поняли, кого вы представляете, — осторожно начал собеседник. — Ваш биочип разрушен, а ваши генетические данные и сетчатка не прописаны ни в одной известной нам базе. Я только могу сказать, что вы непростой человек. Вы управляли людьми… и многих убили.

— Почему вы так думаете? — поинтересовался Оскар.

— Я разбираюсь в людях, — грустно вздохнул собеседник, и Кралевский понял, что тот действительно в них разбирается. — Так вам нужен личный чип?

— Да, что-то вроде этого, — не стал скрывать Оскар. — И ещё — глубокая пластика. Мне нужно сменить лицо… и в какой-то мере тело.

— Понятно… Операция по подсадке нового чипа тривиальна, — собеседник поиграл губами, изображая работу мысли, — у нас это будет стоить где-то пятьдесят, плюс-минус туда-сюда… (Кралевский сообразил, что речь идёт о тысячах кредитов, и задумчиво кивнул.) Но нужен сам чип. Не скрою, у нас есть определённые возможности. В том числе, — со значением заметил он, — новый, чистый. Но это будет стоить несколько дороже.

— Не напрягайтесь, — Кралевский позволил себе улыбнуться, — у меня есть несколько чипов, которые меня бы устроили. Правда, они, э-э-э… их надо извлечь из материала, или как это у вас там называется?

— Мы сделали обыск в вашем боте, — пожал плечами собеседник, — и знаем, что вы везёте с собой некий багаж… можно предположить, для каких целей. Но таких вещей мы не делаем. Погодите, погодите, — он выставил вперёд ладонь, предупреждая Оскара. — Я же не сказал, что мы не можем вам помочь. Скажу вам по секрету: здесь, совсем недалеко от нас, висит небольшая исследовательская станция. К нашей клинике она не имеют никакого отношения. Запомните — ни-ка-ко-го. Так вот… возможно, они взялись бы за эту работу. Я, конечно, это не могу гарантировать. Но если вы пожертвуете что-нибудь на их исследования… дополнительно…

— Семьдесят, — предложил Оскар.

— О нет. Научные исследования сейчас очень дороги. Сто.

— Я прилетел к вам со своими чипами. Вам нужно только провести операцию. Присадить мне эту штуку в голову. И вы хотите за это содрать с меня стольник? — нахмурился Кралевский.

— Но вам же понадобится стереть этот чип? В нём же есть данные о конкретной личности?

Кралевский ухмыльнулся.

— Почему же стереть? Та конкретная личность меня вполне устраивает. Теперь давайте о теле. Мне хотелось бы…

— Понимаю. За трансформацию лица и тела — четыреста пятьдесят тысяч. И здесь мы не торгуемся.

* * *

Голова, лежащая в медицинском боксе, когда-то принадлежала некоему Ввагру Паргентуму, он же единица груза номер 19972. Оскар в который уже раз с интересом рассматривал это лицо — глубоко посаженные глаза, тонкий нос, почти незаметная полоска губ. Длинные чёрные волосы с ледяной проседью и совершенно седая борода. Судя по всему, покойник был интересным человеком.

Впрочем, это-то Кралевский знал доподлинно. Перед тем, как остановить на нём свой выбор, Оскар внимательнейшим образом изучил его документы. Как выяснилось, номер 19972 имел приблизительно тот же биологический возраст, что и Оскар — сорок четыре года. Но вот попал в морозильник он довольно-таки давно — целых сто тринадцать лет назад.

Его местом жительства была система, проходящая в современных реестрах под номером FC1XZI. Миры запредельно низкой категории F называли ещё «проваленными» или «схлопнувшимися». Как правило, это были системы, дальнейшая эксплуатация которых оказывалась невозможной. Такое случалось — например, после планетарной катастрофы, истощения основного ресурса, и так далее. В таком случае всё уцелевшее население проходило сквозь анабиозные камеры и выбрасывалось на орбиту, ждать своей участи. Рано или поздно какая-нибудь помощь приходила.

FC1XZI, однако, была совершенно особым случаем.

Маленькая планетка не имела своего солнца, да в нём и не нуждалась: её прекрасно освещал центр Галактики. В покрывающих планету водах жили какие-то неприхотливые водоросли, кое-как нагнавшие планетёнке кислородную атмосферу. Когда-то над гладью вод возвышался единственный остров, на котором стояла главная достопримечательность планеты — монастырь Крестоносного Ордена имени Святого Тела Христова, или, проще говоря, святотельцев.

Так называемые святотельцы, они же крестоносцы, формально относились к сайнс-христианам, верующим в то, что Иисус на кресте своей волей ввёл себя в состояние анабиоза, а через трое суток вышел из него и тем самым дал повод для рассказов о Воскресении. Такие взгляды считались вполне респектабельными и даже научными. Их придерживались — разумеется, неофициально — даже некоторые высшие иерархи Объединённой Церкви Христа. Некоторые радикалы, однако, шли дальше: они утверждали, что никакого Вознесения не было, а вместо этого Господь наш Иисус Христос снова впал в анабиоз, выход из которого и ознаменует второе пришествие. Святотельцы же представляли самое крайнее течение, согласно которому тело Иисуса, сохраняемое в криогенном саркофаге, спрятано руководством Объединённой Церкви в одном из древних земных городов — то ли в Риме, то ли в Нью-Йорке. В целях освобождения Христа они планировали навербовать по всем системам обитаемой Галактики сторонников, объединить и вооружить их, после чего напасть на Землю и спасти тело Господа. Этот план назывался у них называлось у них вполне традиционно — Крестовым Походом за освобождение Гроба Господня.