Они нашли туалет для инвалидов, Нита взяла новую футболку и вошла внутрь.

В туалетной комнате было грязно, на полу валялись обрывки туалетной бумаги. Но она оказалась пуста, и Нита наконец осталась в одиночестве.

Она заперла дверь, прислонилась к стене и просто дышала, глубоко и судорожно, пытаясь успокоить нервы, подавить выброс адреналина в кровь.

Наконец она сняла свитер Ковита и грязную футболку, взяла бумажные полотенца, открыла воду и начала смывать засохшую кровь, покрывавшую ее тело.

Вода была теплой, она легко размачивала засохшую кровь, смывала ее с тела Ниты, оставляя красноватый блеск на коже, и стекала в раковину и дальше в канализацию. Нита провела рукой по горлу, где еще недавно вреза́лась в ее плоть удавка. Она сглотнула, вспомнив проволоку, выдавливающую из нее воздух и погружающуюся в кожу.

Осознание чудовищности ее положения обрушилось на Ниту во всей своей полноте, и она задрожала.

В интернете все желающие могли узнать, где ее искать.

За ней потенциально следовали сотни охотников за головами, а она даже не знала, как выглядят ее враги.

Но все они знали, как выглядит Нита.

Она прижалась лбом к зеркалу и схватилась за края раковины, чтобы собраться с силами, пока вода, стекая по ее обнаженной груди, смывала все улики.

Того человека убить было необходимо. Она понимала и принимала это. Но все же ждала, что вот-вот у нее появится ощущение грязи, чувство вины, которое она испытывала всякий раз, когда думала о стекленеющих глазах и падающих телах, о жизни, вытекающей из людей.

Но ничего не происходило.

Нита глубоко вздохнула и продолжила ждать, твердя себе, что сейчас, когда все кончено, испытывать эмоции было бы нормально.

Но все равно ничего не пришло.

Она попыталась вспомнить, когда в последний раз плакала из-за убийства. Было ли это из-за Рейес, ее первой жертвы?

Да, точно. Но даже несмотря на то, что крики людей, убитых ею на рынке, преследовали ее во снах, вообще-то она по ним не плакала. Нита что-то чувствовала: возможно, вину, хотя не была уверена, что это слово в достаточной мере отражает странную смесь отвращения и глубокого удовлетворения, которое возникало при мыслях об успешном побеге.

Но для того человека, Аллена, не нашлось ничего. Просто… пустота. И это пугало ее больше, чем чувство вины. Нита сомневалась и переживала из-за убийства Фабрисио, но в каком-то смысле это даже утешало. Она не была таким уж плохим человеком, если убийства ей не нравились, так ведь? В некотором смысле вина позволяла ей ощущать себя человеком и даже испытывать своеобразное чувство справедливости происходящего. В конце концов, если она могла испытывать чувство вины, то это, конечно, означало, что она все еще достаточно хорошо может отличить плохое от хорошего.

Но нынешнее «ничего» казалось совсем другим. Мужчина в метро походил на охранников Боулдера, убитых ее рукой, которые стали не чем иным, как расплывчатым кровавым воспоминанием. Неважным. Недостойным эмоциональных переживаний.

Стало страшно, насколько она потеряла чувствительность к убийству. Нита пыталась думать о своем будущем, представить, кем она станет, когда все это закончится, но единственное, что могла видеть, – это расплывчатые лица миллиона мертвых тел охотников с черного рынка.

Нита тяжело вздохнула. А когда это все закончится? Вероятно, тогда, когда ее будут бояться так же, как девушка на кассе испугалась Ковита.

Она вытерла кровь с лица. У нее возникла одна мыслишка. Нита почувствовала, как губы изогнулись в улыбке, кривой и горькой, извращенной, – в общем, что-то с ней явно было не так. Пожалуй, Ковит оценил бы такую улыбку.

Все происходящее было катастрофой.

Но также и возможностью.

Она знала, что за ней охотится целая банда. И знала, как они нашли ее.

Ей представился отличный шанс показать всем: Нита – человек, с которым лучше не связываться.

Ните понадобилось еще пятнадцать минут, чтобы убедиться, что вся кровь отмылась, и надеть новую футболку. Ткань была мягкой и восхитительно чистой, однако Нита все еще чувствовала на себе грязь: смыть кровь в туалете на вокзале – это все-таки не то же самое, что принять настоящий душ. Но теперь она была уверена, что, по крайней мере, большая часть крови смыта. Выходя из туалета, Нита сунула окровавленную футболку в мусорное ведро.

Они с Ковитом сели в трамвай и продолжили свой путь к келпи. Когда трамвай выехал из-под земли и пошел вдоль береговой линии, Нита тревожно выглянула в окно – ей не понравилось, как близко они находились к холодным водам озера Онтарио. Разум наполнялся всевозможными историями о келпи, топящих людей.

Таких историй она слышала множество.

Нита вздрогнула, гадая, сколько же костей его жертв лежит на дне озера.

Они вышли в Батерсте и направились по темной улице, удаляясь от воды. Ните спокойнее не стало.

– Что бы ни произошло, если он попытается заманить нас в воду, мы убежим, – сказала она Ковиту.

Тот фыркнул и свернул на длинную улицу с кирпичными зданиями, пестрящими вывесками модных магазинов, антикварных и букинистических лавок, бутиков одежды. Несмотря на то, что они были весьма близко к центру города (огни Си-Эн Тауэр сияли не так уж далеко), весь квартал выглядел немного запущенным.

– Я думаю, у него нет шанса завлечь нас к воде, если он не скажет об этом напрямую.

– Он келпи. Они земноводные, – нахмурилась Нита. – Его место обитания будет у воды. Бьюсь об заклад, там есть или бассейн, который соединяется с озером, или нечто в таком же духе.

Ковит тоже нахмурился.

– Может быть.

– Если он предложит спуститься в подвал, мы уйдем.

– Хорошо.

Нита не понимала, как Ковит может настолько спокойно к этому относиться. Может быть, он просто встречал этого келпи раньше, а может, он в принципе меньше боялся опасных сверхъестественных существ, потому что сам был одним из них. В любом случае Нита намеревалась не терять бдительности.

Они подошли к небольшому магазину. Вывеска на фасаде облупилась, белая краска облезла, и текст получился полосатым. На вывеске значилось: «АНТИКВАРНЫЙ МАГАЗИН», но Нита с первого же взгляда узнала в нем ломбард. Темно-зеленая дверь в вечернем свете казалась коричневой. За стеклянными витринами виднелась старая мебель, викторианские кушетки с выцветшей обивкой, необычного вида шкафы, набитые танцующими девушками из керамики, – все хранилось без какой-то системы, так что можно было только разглядывать предметы, но не подходить к ним.

Табличка в окне гласила: «ЗАКРЫТО», но свет внутри горел. Ковит постучал в дверь, сбив пластину с надписью: «ПРОДАВАЙТЕ СВОИ ДУШИ ЗДЕСЬ! МЫ ПЛАТИМ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ДЬЯВОЛ, А ГРАФИК ВЫПЛАТ БЫСТРЕЕ, ЧЕМ У БОГА».