– Ты Данилой будешь? – раздался хриплый голос сзади, стоило приблизиться к небольшому перелеску.

Еремеев с трудом удержал себя от резких движений. Мысль о том, что убийца бы ничего спрашивать не стал, заставила сдержаться.

– А ты кто будешь? – спросил он в свою очередь.

– Волколак я. У здешнего лешего сторожем служу.

– Он тебя прислал? – Александр развернулся, но никого не заметил.

– Нет, пропал хозяин давеча.

– Что значит «пропал»?

– Никто из наших его духа не чует. Сие погано. Лес без духа лешего сгинуть может.

– Ты покажешься или так и будем общаться втемную?

– Стрелять не станешь? Мне-то оно не смертельно, но доставать потом свинец из шкуры неохота.

– Не буду.

Волколак вошел в зону видимости на задних лапах. Сгорбленная мускулистая фигура, лысая голова, горящие красным глаза. В общем, ежели бы стоял на четвереньках – вылитый зверюга.

– Ты вроде у нашего лешего порученцем значишься? – прохрипел оборотень.

– Есть такое дело.

– Подмога твоя надобна. В лесу за день два гиблых места появилось, а нам туда ходу нет. Зверье замертво валится, нечисть впадает в бешенство.

– Гиблых? – Александр непроизвольно оглянулся.

– Ты из таковского вышел недавно. Я там твой след потерял, хотел ужо назад ни с чем вертаться, да громы услыхал. По зверюгам небось палил?

– Пострелял малость. И чем же я могу помочь? – Еремеев пребывал в некотором недоумении – раньше через слуг лешего он мог слышать лишь его голос, правда, те были обычными птицами или зверьками.

– Лешего надобно отыскать. Чую, он на гиблых местах застрял.

– В собственном лесу? Разве это возможно?

«Впрочем, если леший не явился на встречу, то мог и в беду попасть. А говорящий волколак… Да что я о них вообще знаю? Вон, у кикиморы русалка разговаривает. Почему оборотень не может? – Александр убедил себя в том, что лысый волк вполне мог служить хозяину леса.

– Доселе не случалось, – ответил собеседник. – Так ведь и шишколобые к нам ранее не заглядывали. А тут один сбег вчера поутру. Потом в лесу стали поганые проплешины возникать.

«От эльфов всего ожидать можно». – Еремеев покачал головой и спросил:

– И далече до них добираться?

– Это как идти будем. Тебя леший зачарованными тропами водил?

Гонец, отправленный в Троицкое передать послание для Данилы, сначала направился на запад. За ним двинули сразу три опытных сыскаря из особого отдела. Приказ – проследить, насколько точно посыльный выполнит задание.

Однако в выбранном направлении гонец скакал недолго. Вскоре маршрут резко изменился: всадник обогнул Смоленск по большому кругу и двинул на северо-восток в сторону Кардымова. По пути его и задержали под надуманным предлогом, дескать, подорожная выправлена неверно…

Гонец сперва пытался качать права, ссылаясь на важность поручения, клял задержавших его последними словами, грозился страшными карами, а потом умолк, когда снова очутился в черте города. Единственное, что услышали от него конвоиры:

– Говорить буду токмо с Творимиром.

Именно такой доклад прослушал сотник особого отряда от своих подручных. А еще они добавили, что задержанный сильно изменился после возвращения в Смоленск. Причем ни страха, ни уныния в нем не заметили. Скорее некая отрешенность и полное безразличие ко всему.

Это и насторожило Творимира, который не спешил на встречу с еще одним лазутчиком.

«Ежели он собирался загубить воеводу, то должен иметь скрытное оружие. При обыске ничего не обнаружили, магических следов также не выявили. Тогда чем он собирался убийство чинить?» – размышлял особист, находясь в своем кабинете.

Помимо кресла и стола тут же поставили топчан, дабы старшому по особому отряду не надо было терять драгоценное время на дорогу домой. Правда, пока ему не удавалось даже прилечь. Вторая бессонная ночь подходила к концу. Может, из-за усталости он и не мог понять мотивов поведения задержанного.

«Сперва устроил истерику, права качал, а потом смирился с неизбежным? Очень странно. А ведь всему должно быть объяснение. Вот теперь сиди и думай, что у него на уме. Понятно – ничего хорошего, но что именно?»

В камеру, где содержали лазутчика, запустили сонный газ, после чего пленника осмотрели врачи, маги и сыскари, но не смогли обнаружить даже припрятанной иголки.

«Я точно знаю: его задание – убить воеводу и командира особого отряда». Творимир пытался догадаться, каким образом планировалось покушение.

Гонцу вменялось в обязанности передать послание адресату. Если и не лично в руки, то видеть, как оно попадет нужному человеку. Причем только сам посыльный сообщал, кому привез письмо.

«Подменить свиток невозможно, это сразу заметят, – мысленно рассуждал сотник. – Швырнуть в воеводу особый нож, расписанный рунами? Так его еще попробуй достань, а потом успей извлечь, когда за тобой присмотр со стороны телохранителей».

Во избежание подмены бумаг важные послания запечатывали специальной печатью. Почта особого отряда имела еще более серьезную защиту от постороннего вскрытия…

«Собирался прикрепить некое тайное оружие к свитку? Тогда оно должно быть крохотным… – Голова от недосыпа шла кругом. Творимир присел на топчан. – Ни черта у меня не сходится!»

Мужчина вскочил на ноги.

«И как его разговорить? Гонцу за невыполнение задания, даже не будь он лазутчиком, по законам военного времени грозит суровая кара. Можно сыграть на смягчении наказания, однако предатель уже понял, что раскрыт, а потому готов к самому худшему».

По мнению Творимира, гонец должен чуть ли не бомбу задействовать, да не одну, чтобы первая отключила магическую защиту, а вторая уничтожила цели.

«Нечто подобное случилось лет десять назад в Испании, когда грохнули принца. Хотя считалось, что более охраняемого и магией, и обычными средствами человека в стране не было. Подробности до нас не дошли. Так с чего начинать?»

Он перебрал в голове все известные защитные средства от магии и способы борьбы с ними. Ни одно к случаю с гонцом не подходило. При воеводе состоял опытный чародей, легко определявший посторонние вещи в снаряжении посыльного. Понятно, что он никого не подпустит близко.

Творимир сразу исключил версию о простом побеге лазутчика, почувствовавшего угрозу провала. Дескать, не выдержали нервы, вот и дал деру к своим.

«Здесь он был вне подозрений, мог спокойно дождаться шведов. Ан нет, сначала записку подбросил, затем пошел на риск. Видать, враг решил задействовать последние ресурсы. Значит, я здорово прошерстил их сеть…»

Сотник потянулся, подошел к окну. За стеклом виднелась широкая улица, хорошо освещенная фонарями.