– Это же лаборатория! – Хлоя подошла к столу и коснулась стеклянного шара. – И похоже, её использовали не так уж давно.

– Эй, Рог, ты чего там возишься? – Мне очень не нравилась едва ощутимая вонь в воздухе. – Заняться нечем?

– Крест, тут такое дело… – Он встал и вытер лоб рукавом. – Я сунулся, глянь – кухня. Ну, ессессно, подумал, нать чегой-то поискать пожрать. Полазил по ящикам – ни хрена интересного: сплошь всякие вонючие порошки. Ну их на фиг, ещё траванёшься! А тут прохожу мимо, цап – а печка-то тёплая! И заслонка наглухо закрыта. Точно, себе грю, хозяева куда-то отвалили, а хавку заначили.

– Пожрать бы не мешало, – потёр Хорь живот.

– Хозяева? – прищурилась Хлоя. – Ты кого-то видел?

– Да не. – Рогатый пожал плечами. – Не, ну а кто тут ишшо станет жрачку готовить?

– Едва ли там отыщется пища, – пробормотала королева. – И ещё этот странный запах…

– Эт точно. – Я подошёл к печке и отодвинул Рогатого. – А ну, сгинь, доходяга. Никакого от вас проку, только жратву на дерьмо переводите.

– Крест, там, кажется, имеется секрет. – Хлоя наклонилась, рассматривая ручку, в которую я вцепился двумя руками. – Думаю, если в середине нажать, а после провернуть…

Я напрягся, упёрся ногами и потянул. Заскрежетало, лязгнуло, хрустнуло – и я плюхнулся на задницу, едва не отбив ступни тяжеленной железякой. Твою мать, эдакой чертякой и от двуручника защититься можно!

Неприятный запах тут же стал много сильнее, а из открытой печи пахнуло жаром. Что-то стукнуло о пол и покатилось к ногам Хорька. Тот попятился, и рожу его знатно перекосило. Рогатый громко и замысловато выругался. Странно, но её величие тоже высказалась в том же духе. Правда, немного другими словами.

Я отбросил заслонку и поглядел внутрь печи. После повернул башку к Рогатому и ухмыльнулся.

– Эт ты тут пожрать сильно хотел? Вперёд, лопай! Только тут скорее погрызть.

Короче, внутри оказались человечьи кости. Оно бы ещё можно спутать со звериными, уж больно их тут оказалось много, если бы не черепа. Ну как своих-то не признать? Один из костяных кругляков, прежде бывших человечьей башкой, выпал наружу и лежал аккурат у ног Хорька.

– Куды нас занесло? – Рогатый повернул ко мне бледную рожу. – Они чё тут, человечину жрут?

– А мне почём знать? – Я поставил заслонку на место. Вот ещё странно: ни дров, ни углей в печи не имелось, но жар там стоял сильный. – Ты как встретишь кого из местных, сразу спроси. Эй, величие, а ты чего думаешь?

– Думаю, первым делом нужно покинуть это проклятое место! – Хлоя прижимала к носу один из своих платков. – Если я задержусь здесь ещё хотя бы на мгновение, меня вывернет наизнанку.

Оно, конечно, любопытно поглядеть, как блюёт королева Вазерома, но всё же обойдёмся. Тем более стоило поставить крышку на место – и масляные светляки на стенах принялись гаснуть один за другим, точно их задувало ветром. Появился другой запах, что-то вроде вони залежавшейся пыли, и начало холодать. Ещё один порыв ветра набросился на факел Хорька и едва не потушил пламя. В дальнем углу чёртовой кухни что-то начало потрескивать, будто там развлекались крысы.

– Крест, – внутрь заглянул Карась с кривой палкой, на конце которой пылал огонь, – мы там нашли типа прохода вниз. Но оттуда вовсю смердит мертвечиной, и дверь вроде как изнутри закрыта. Может, там кто зашхерился?

В этот момент я понял, что в углу, откуда доносился хруст, кто-то стоит. Твою мать, кажется, я даже различал пару жёлтых точек в том месте, где должна быть голова. Волосья на теле тут же поднялись дыбом. Не то чтобы я испугался, но стало знатно не по себе. Я забрал у Хорька факел и высоко поднял над головой. Никого – только тени скачут. Да густые такие, жирные, как живые.

– Зови всех, – приказал я Карасю. – Скажи, пусть топают ко входу, и бегом. Ежели кто там и засел в подземелье – пущай там и сидит.

– Крест, – Хлоя убрала платок от лица, – я ощущаю, что сила, наполняющая этот замок, набирает мощь. И её источник, чем бы он ни был, приближается.

– Хорь, – хлопнул я коротышку по плечу, и он от неожиданности пустил газы. – Не бзди, рано ещё. Собирайте все деревяшки, какие только найдёте, и тащите к дверям. Нужно сделать запас, чтобы хватило жечь как можно дольше. И оружие держите под рукой. Чую, ждёт нас веселуха!

От окна донёсся пронзительный свист. Зуб давал знать, что снаружи тоже происходит какая-то дьявольщина. Едва не бегом я бросился к лестнице, и Хлоя следом. Впрочем, когда я подскочил к Зубу, тот выглядел не испуганным, а скорее удивлённым. А вот блондинчик аж посерел, когда что-то показывал её величию.

– Крест, хрень какая-то. – Зуб шмыгнул носом. – Темнеет, типа ночь наступает.

– Чё? – Я выглянул наружу. И точно – небо потемнело, и в прорехах между быстро летящими тучами появились звёзды. Вот только и их становилось всё меньше. – Величие, что происходит? Что за дерьмо?

– Оно идёт, Крест. – Хлоя покачнулась, и Джессип поддержал королеву под локоть. – Оно уже совсем рядом.

Я опять выглянул наружу. Сумерки стремительно заволакивали двор, и в тусклом свете исчезающего дня демоны поднимались и пятились, исчезая за воротами.

До меня начало доходить, что самая большая задница к нам подкрадывается вовсе не снаружи. За окном темнело, дул холодный ветер, но волосья на загривке вставали от того, что таилось внутри. Я не какой-то сраный волшебник типа нашей королевы, но уже и сам начал чуять мерзопакость, которая пряталась где-то в темноте. Это вроде как в тебя некий гад целит из лука, а ты не видишь, что за ублюдок пытается проделать в твоей шкуре ненужную дырку. Всю кожу чисто тебе колют иголками, а по спине дерёт холодом так, что загривок дубенеет. Короче, сейчас вся эта срань ощущалась намного сильнее.

Прибежали парни и притащили деревяшки. Так много, что получилась куча, на которой вполне реально быка запечь. Хотели тащить ещё, но я их остановил. Внутри всё звенело и тряслось, как всегда перед боем.

– Стоим и слушаем, – сказал я. – И стрелялки держим наготове.

– А что такое, Крест? – подал голос Шаман и вытер нос рукавом. Ну с этим всё ясно: он опасность чует только тогда, когда его по башке уже вовсю дубиной шарашат, не раньше. – Энти ж, чёрные, вроде как снаружи все остались?

– Я сказал: слушать, а значит, заткни хавало и слушай!

Мы стояли, таращились в темноту зала и слушали. То ли крыша начала ехать от напряга, то ли темнота в натуре становилась всё гуще, сейчас больше напоминая колодец без дна, куда мы и глядели. И вода в этом говняном колодце понемногу прибывала, подступая к нам всё ближе.

По морде что-то прошлось. Лёгкое, как паутина. Раз, другой, так что я не выдержал и махнул рукой. Ни хрена. Потом подул холодный ветер, да такой вонючий, будто по пути разворошил кучу могильников. И смердело именно мертвечиной. Причём такой, какая пролежала в земле очень долго. Знаю, о чём базарю.