Он славился немногословием, но если говорил, то всегда поминал богиню сквернословия, которой считалась Юмадь.

— В Бирру поедем? — Гидель отхлебнул и крякнул. — Хорош же этот свик! И почему у нас такого не делают?

— В Бирру, — кивнул Рами. — Надеюсь, за эти десятки суток, что мы здесь блуждаем, её не захватил Меттоне…

— Лучше в Крют, — предложил Борка.

— Крют дальше, — помотал головой Гидель.

— Зато безопасней. Крют точно не захвачен.

— Это ещё неизвестно, — покачал головой лучник. — Эти меттонцы так сражались, что страшно вспомнить! Да, Лонар? Эй, Лонар…

— Он спит, — черноволосый Гэн стянул с себя вездесущий плащ и растянулся на нём во весь рост, предварительно разувшись, чтобы прохладный ветерок обдул уставшие ноги. — Нет, Крют свободен. Но надо сначала добраться до Тибеи.

— Если эти срабаки нас пропустят, — подметил Гидель.

— Пусть только попробуют не пропустить, юмадь, — буркнул Борка.

— Тьфу! — сплюнул Гидель и поморщился. — Мы ветераны войны, они нам должны медаль дать!

— Мы же бежим, а не победителями возвращаемся, — хихикнул Рами. — И какое дело Тибеи до эльтанцев?

— Ты что думаешь, малец? — Гидель обернулся к Гэну. Он называл его мальцом неизменно, хоть и понимал, что раз парень в одиночку обогнул отрог Мёртвого Кряжа, он не промах.

— Я думаю, вам лучше всего отправиться в Крют, — ответил Гэн.

— А ты разве не с нами? — очень удивился Рами.

— У меня другая дорога, — ответил Гэн.

— Что-то ты темнишь, срабак, — прищурился Борка.

— У меня своя дорога, — твёрдо повторил парень и заложил руки за голову. Солдаты пожали плечами, но спорить не стали. В их компании, где все стали друг другу чуть ли не лучшими друзьями, Гэн считался чужим. Да, он тоже бежал из Меттоне, тоже был воином. Но он разительно отличался от них, чем-то неуловимым. Как будто специально отгораживался от остальных. Может быть, всё дело было в возрасте… но ведь Рами было ненамного больше — тринадцать, а одному из воинов вообще одиннадцать лет.

— Парень, ты хлебнул бы… — Гидель протянул Гэну флягу. — А то как птенчик желторотый. Ты пить-то хоть умеешь?

Гэн улыбнулся. Почти насмешливо.

— Этого мастерства я ещё не достиг.

— Дак мы научим!

— Мне кажется, я не достоин, — Гэн сокрушённо покачал головой и опустил её, чтобы мужчины не увидели весёлые искорки в глазах.

— Да докажи ты мужикам, что свой! — встрял Рами.

— Вам вовсе не обязательно считать, что я — свой. Но для десятерых путь безопаснее, ведь так?

— Мы бы и вдевятером доехали, срабак, — заметил Борка. — Это тебе провожатые нужны.

— Я надеюсь, я вам не очень мешаю? — спросил Гэн. Очень спокойным голосом, вовсе не издевательским, даже серьёзным. Он как будто говорил: я уйду, если надо. И ничуть этого не боялся. Вот и как считать его своим? Не пьёт, о девках не говорит, шутки похабные не травит…

— Да не прогонит никто тебя, юмадь, — ухмыльнулся Борка. — Отдыхай, завтра с утра в путь.

Гэн ничего не ответил.

****

Днём Анди с Телуной отправились в Сепи. На коне, поэтому было в два раза быстрее. Конь по кличке Месяц принадлежал Телуне, он с лёгкостью вёз двоих стройных девушек, но всё равно шёл не так быстро, как мог. Впрочем, спешить им было некуда. Они выехали с утра и после обеда были уже в посёлке. Анди сообщила родителям, что они с новой подругой отправляются в соседний посёлок, переночуют там и к завтрашнему вечеру вернутся обратно. Да, она так и сказала: с подругой. Анди казалось, что они могут стать самыми настоящими подругами. Телуна ей нравилась. Во-первых, она рассказывала много интересных историй о своих путешествиях. Во-вторых, она внимательно слушала всё, что говорила ей Анди, и всё понимала. У неё было чувство юмора. Она была находчива, она могла решить любой вопрос. И, конечно, она была воительницей. Наверное, поэтому мама и отпустила дочь с ней.

Одета Телуна была точно так же, как и в день знакомства с Анди. Длинные вьющиеся волосы она заплела в хвост, перекинула через спину Месяца чересседельные сумки, соединённые между собой широким, в пол-изма, кожаным ремнём, затянула подпругу и приглашающе похлопала коня по крупу.

Забраться на него не представлялось никакой возможности. Ни седла, ни, соответственно, стремян не было. Но Анди оказалась неправа, когда думала, что ей не удастся залезть. Телуна была истинной воительницей и, схватив лёгкую девушку руками, рывком подняла её в воздух и усадила боком.

Анди отправилась в путь в походном платье: жёлтом, подпоясанном коричневым поясом, с вышитым кустом бакзвы, что растёт повсеместно на песчаных равнинах. На ноги она натянула башмачки, которые перевязывались широкими ремешками на десятую часть изма вверх от щиколотки, чтобы не засыпался внутрь песок. Волосы она тоже заплела, но в косу с жёлтой лентой. Телуна заявила, что Анди красавица, и что будь она кавалером, возгордилась бы, что сопровождает такую даму.

Вот так они и ехали всю дорогу: Анди спереди, боком, а сзади — Телуна, держащая поводья и то и дело норовящую упасть Анди. По пути девушка сочинила на эту тему немало шуток и постоянно их повторяла, смеясь. Анди не смеялась: она старалась удержаться. Правда, возле Сепи светловолосая девушка привыкла и стала вести себя спокойней. И перестала сползать. Телуна заметила, что она же говорила и нужно просто расслабиться, и они въехали в посёлок.

Лошадь оставили на постоялом дворе и пошли посмотреть на котлован. Анди ахнула, Телуна присвистнула и тотчас сбежала по насыпи вниз. Рассмотрела песок, какие-то обломки, поглядела вдаль и взбежала обратно, чтобы потянуть подругу в трактир. Поесть, разумеется, и узнать новости.

Вчера через Ренби проскакал очень взволнованный крестьянин, остановившись только для того, чтобы напиться возле колодца и напоить лошадь. Его расспросили, и он поведал о землетрясении и котловане, который все негласно прозвали Бугристая Низина. Мужичок направлялся в Ларус, чтобы поведать о случившемся Мастерам. Разумеется, все заинтересовались этим, а Телуна решила во что бы то ни стало поехать и посмотреть. Анди напросилась с ней.

Было как раз то время, когда люди собирались в трактире после работы. Свободным не оказалось ни одного столика, разве что длинный, на пять или шесть мест, возле окна. За ним сидели только два человека и о чём-то спорили, лупя кулаками по столу.

— Что-то мне не очень нравится здесь, — несмело заметила Анди. Она вообще не любила шумные сборища, более-менее спокойно относилась только к дружеским посиделкам в компании односельчан, где хорошо знала всех и каждого. Но не хотела отказывать подруге, которой не терпелось узнать о произошедшем.

— Смотри, если пьянь