Я усмехнулась.

— Смею предположить, что эту кошку звали Габриэль?

Эдвард округлил глаза.

— Так ты всё знаешь?

— Нет. Просто из обрывков фраз умею делать логические выводы.

— Представь, мы втроём влюбились в дочь нашего компаньона и инвестора. У меня с ней был недолгий, но горячий… гм… роман. Я даже хотел жениться. Но девочка заявила, что моих капиталов не хватит, чтобы обеспечить все её потребности.

— Ты решил, что только у тебя с ней был… гм… роман?

— Ну да.

— Наивный юноша! Алекс признался, что спал с Габриэль и тоже собирался на ней жениться.

— Чушь!

— А зачем ему мне врать? Кстати, не удивлюсь, что горячий роман был и у вашего Матвея.

Эдвард свёл брови.

— Ничего не понимаю.

— Подумаешь над этим позже. Рассказывай дальше.

— А что дальше? Мы поделили компанию на три части, и каждый пошёл своей дорогой. Началась гонка за миллионами. Габриэль давно отошла на второй план, а соперничество осталось. У нас с Алексом стало делом принципа получить лучший контракт, схватить кусок пожирнее, обойти другого на финише. Это были жёсткие игры, игры без правил, но ни он, ни я никогда не переступали определённых границ. Взрывы, диверсии… это не мои методы.

— А Матвей? Он тоже участвовал в ваших гонках?

Эдвард откинулся на спинку стула.

— Матвей — особый случай. Он был против раздела фирмы. Получив свою долю, отбыл на острова. Слышал, что у него там гостиничный комплекс, яхт-клуб, аэродром. В общем, организует досуг богатым клиентам и живёт в своё удовольствие.

— То есть… он вам не конкурент?

— Абсолютно. Он и разговаривать с нами не желает. Говорит, пока не наладите отношения, ко мне не суйтесь!

— Так почему не наладить?

Эдвард пожал плечами.

— Я пытался. Но теперь к старым обидам добавились новые подозрения. Я не привык оправдываться. Уже хотел бросить этот контракт с японцами к чертям собачьим, как ты думаешь?

— Сейчас не это важно. Думай, Эдик, кому вы ещё насолили в этой жизни. Что-то подсказывает мне, что, разделавшись с Алексом, невидимые враги примутся за тебя, а потом за Матвея. Одно дело перехватывать выгодные контракты, а другое — взрывать верфи. Кстати, на днях в меня стрелял снайпер.

Эдвард присвистнул.

— Его поймали? Что говорит твой муж?

— Ничего не говорит.

— И после этого ты так просто разъезжаешь по городу?

Я пожала плечами.

— А что, мне в бомбоубежище скрываться?

Блондин встал, положил на столик десять долларов и пронзил меня взглядом аквамариновых глаз.

— Ты отправляешься домой и никуда больше не лезешь. Мы сами разберёмся. Ты меня услышала?

И куда подевался обходительный красавчик? Сейчас надо мной нависал Змей, огромный и смертельно опасный. С таким не поспоришь!

Эдвард вышел из кафе, сел в неприметный «додж» и набрал знакомый номер:

— Срочно вылетай. Льва прессуют.

Не дожидаясь ответа, он дал отбой.

Для отвода глаз я посетила ещё два музея и попросила отвезти меня домой. Надо было всё обдумать. Я заперлась в кабинете на пару с компьютером и устало закрыла глаза. Итак, что мы имеем? Кто-то решил разорить Алекса. И этот кто-то не Эдвард. Но Алекс подозревает именно его. Иначе давно бы обратился в полицию. Прошлое троицы покрыто туманом. Когда-то из доверчивых русских сделали подсадных уток. Может, оттуда ветер дует? Ладно, оставим это для службы безопасности. Поработаем в другом направлении. Нужно узнать, кто ещё был заинтересован в контракте с «Хьюббити».

Возможно, я просидела бы в кабинете до вечера, но тут услышала странный шум во дворе, а потом учуяла запах едкого дыма. Распахнув дверь, я поняла, что совершила ошибку. Сизые клубы заволокли пространство, вызвав слезотечение и кашель. Я нырнула назад, сорвала с окна гардину и кинула к щели под дверью. Чёртовы окна открывались пультом, которого нигде не было. Я попыталась разбить стекло. Бесполезно. Окна были пуленепробиваемыми. Во дворе тоже клубился дым. Охрана беспорядочно металась, а в мою сторону никто и не смотрел. Я скисла. Совершенно не хотелось умирать в чужой стране, оставлять Ромку сиротой. Вскочив на подоконник, я стала кричать и активно жестикулировать, пытаясь привлечь внимание. Кажется, заметили! Николай указал на окно второго этажа. Парни вскинули автоматы, показывая, что нужно отойти, лечь на пол и закрыть голову руками. Я свернулась калачиком в углу. Казалось, начался дождь. Что-то легко барабанило в окно, но звона стёкол я не слышала. Лежать на полу было невыносимо. Едкий дым стал проникать через сброшенную гардину, кашель усилился. Я снова поднялась во весь рост. Теперь охранники вооружились лестницей. Николай уже поднимался, сжимая в руках странное устройство. О, я видела такое в шпионских фильмах. Вакуумная стеклорезка! Нет. Опять не получилось. Из чего же сделаны эти стёкла? Решив, что мне теперь поможет только молитва, я подняла глаза к потолку.

Господи! Спасибо! В углу на потолке я заметила довольно широкое вентиляционное отверстие, прикрытое резной решёткой. Страх придавал силы. Передвинув тяжёлый письменный стол и водрузив на него стул, я кое-как сдёрнула сетку и зацепилась пальцами за края вентиляции. У меня была только одна попытка. Оттолкнувшись, я прыгнула так, как никогда в жизни не прыгала. Стул отлетел в сторону, а я умудрилась оказаться в отверстии по пояс. Я лежала на животе, осматриваясь в узком туннеле, а мои ноги и пятая точка всё ещё украшали кабинет. Ломая ногти, сдирая ладони, кряхтя и завывая, я смогла втянуть себя целиком и начать движение. Боже! Куда я ползу? Дым, который стал заполнять кабинет, не дал мне возможности даже подумать. Я передвигалась то змейкой, то ящеркой, то черепашкой, отвоёвывая метры жизни. Свет! Мой коридор повернул под прямым углом и вывел к решётке, выходившей на улицу.

— Эй! Я тут!

Когда меня вытягивали на белый свет, солнце спряталось за тучи, погружая мир во мрак. Или во мрак погружалась только я?

Горло першило. Я повернулась на бок и закашлялась. Глаза открыть не удалось. Их склеивала сплошная корка. Боже! Как хотелось пить!

— Повязку с глаз не снимать сутки, держать постоянно влажной, не поить часа два. Просто смачивать губы.

— Спасибо, док. Надеюсь, последствий не будет?

— Не будет. Антидот введён вовремя, дезинтоксикационная терапия прошла успешно. Покашляет, конечно, какое-то время, но угрозы для жизни нет.

Я зашевелилась и почувствовала, как тёплая ладонь легла мне на лоб.

— Алекс?

— Я здесь, родная!

— Что это было?

— Адмариитин-Эл-шестьдесят два.

— А попроще?