Все трое обернулись посмотреть на собачью площадку, и по крайней мере один из них изумился тому, как собаки могут поладить на таком небольшом пространстве значительно лучше, чем люди.

Дэниел обратился к Нине:

— Я рад, что столкнулся с вами. Она улыбнулась:

— Правда? Я тоже.

— Видите ли, нужно погулять с Сидом завтра утром.

Отчаянно стараясь скрыть разочарование, Нина сказала:

— О, разумеется, нет проблем.

— Отлично.

— Когда? — осведомилась Нина напряженным голосом.

— Утром.

— Да, я понимаю. Но в котором именно часу вам нужны мои услуги? — Разочарование ее превратилось в гнев.

— Ах, дайте подумать! — Он думал больше минуты, словно пытался вычислить нечто крайне сложное и явно заслуживающее подобного напряжения ума. — Около девяти, пойдет?

— Нет проблем. Мне делать нечего, вы же знаете, я просто собачья нянька…

— Если это сложно, то…

Нина осознала, как можно воспринять ее слова, и взяла себя в руки. Кроме того, у нее появлялась еще одна возможность попасть в его дом!

— Нет, нет, что вы. Это моя работа.

— Отлично. Спасибо. Что ж, рад, что с вами все в порядке.

Нина поблагодарила за любезность. Кажется, он покраснел. Потом они с Боно попрощались с Дэниелом и Сидом. Те пошли к выходу из парка.

— Странный парень, — заметил Боно.

— Да, пожалуй, — согласилась Нина.

— Как будто чем-то озабочен или ему неловко. Нина удивленно посмотрела на Боно:

— Сколько тебе, восемь? Что ты можешь знать о заботах и неловкости?

Пожав плечами, он засунул руки в карманы. Она печально улыбнулась, потрепала его по затылку. Мальчик рассмеялся.

Когда они спускались к площадке за собаками, Дэниел остановился и долго наблюдал за ними. Нина знала это наверняка, потому что, дойдя до места, обернулась и их глаза встретились.

Нина была на задании. Сосредоточенно, решительно, но с присущим ей чудачеством Нина приступила к делу. Будильник протрубил подъем рано утром, она быстро приняла душ, высушила волосы, почистила зубы. Следующим пунктом было влезть в шорты (удобно), футболку Гарварда (эффектно) и, разумеется, черные ботинки (позволяют бегать, карабкаться или прятаться) с черными носками (пикантно). Затем она сжевала питательный завтрак, к чему привыкла еще с детства, когда мамочка внушала, что это самая важная еда за день, — впрочем, та же мамочка говорила, что если слишком часто зажмуриваться, глаза слипнутся. Наконец она погуляла с Сэмом, привела его домой, покормила. Почесала ему морду, расцеловала его и отправилась на встречу с неприятелем.

Она была готова. Одного за другим она собрала утренних клиентов, пользуясь своими ключами, беря ключи у привратников или просто звоня в двери. Она погуляла с собаками и вернула их по домам. И лишь потом пошла за Сидом. К своему удивлению, Нина услышала, как в ванной шумит вода, а Дэниел во всю мощь легких распевает нечто вроде джазовой импровизации, имитируя звук трубы. Бам-бам, ба-ба-ба-бам, вполне в стиле Бинга Кросби. Возможно, он опаздывает, или она от волнения пришла раньше? Взглянув на часы, она увидела, что и в самом деле всего половина девятого.

Нина остановилась в коридоре и прислушалась, пытаясь уловить мелодию; а поскольку всегда легко поддавалась воздействию музыки, тут же принялась чуть покачиваться из стороны в сторону. Что-то знакомое, но что именно — никак не могла уловить. Она знала, что подобные вещи обычно вспоминаются среди ночи, и вскакиваешь с воплем «Ну конечно!», поэтому решила не мучиться больше, а довериться скрытым резервам сознания.

Она осталась бы тут до окончания концерта или вообще навсегда, но Сид уже был более чем готов. И выражал это, как всегда, максимально энергичным и эксцентричным образом. Скакал, метался, пританцовывал и не принимал ответов вроде «подожди» или «сейчас-сейчас». Так что Нине пришлось спешно цеплять поводок к ошейнику, в надежде, что к их возвращению Дэниел уже уйдет.

Первым пунктом перед набегом на гардероб Дэниела, его спальню, ящики его стола, компьютер, не обязательно в таком порядке, был подвальчик на углу Коламбус и Восемьдесят девятой за коробкой сигар для Пита. Сида она оставила на улице, привязав к парковочному автомату. В некоторые магазины разрешалось входить с собаками, но не в этот. Однако ей прекрасно было видно Сида, и если кто-нибудь попытается причинить ему вред, она мгновенно окажется рядом. Не то чтобы в городе свирепствовали похитители собак, но Нина всегда воображала худшее. Если собаку намеревались похитить, с тем чтобы превратить ее в живое лакомство на подпольных собачьих боях в темных закоулках, это обязательно должна быть ее собака. Если собаку вообще намеревались украсть для каких угодно целей, это обязательно должна быть именно ее собака. Дело не в теории вероятности. Черт, она вообще ничего не понимала в математике и соотношениях. Три к одному лучше или хуже, чем пять к трем или два к одному? Нина всегда шутила, что, должно быть, прогуляла тот день в школе, когда это изучали. И всегда проигрывала Клэр пари на победителя «Оскара», просто потому, что не могла рассчитать, у какой звезды лучшие шансы. Даже когда преимущество было очевидно, как на бегах. Особенно когда очевидно. Слава Богу, она не играла на скачках.

Но если на расчеты Нина совершенно точно положиться не могла, относительно силы судьбы уверенности у нее не было. С одной стороны, она полагала, что человек творит свою судьбу сам, сам устраивает свою жизнь, принимает решения, выбирает, по какой дороге ему идти в эту чертову землю обетованную. Но с другой стороны, порой с нами происходят странные события, явно предопределенные свыше. Как с тем парнем, о котором она читала в «Тайме», тот вышел на крышу своего дома полюбоваться грозой. Конечно, это была идиотская мысль. Потому что минутой позже он был уже мертв, убит молнией. Нина часто сама с собой спорила по этому поводу. Ладно, это судьба. Но каковы шансы (у нее не было ответа), что его не поразила бы молния на улице большого города, среди множества высоких зданий? Нет, то определенно личный выбор. Никто не заставлял его выходить на крышу в грозу. Он сам несет ответственность за собственную глупость, которая привела к его гибели, или к фатальному концу привело простое невезение?

В везение Нина не верила (а когда верила, ей все равно не везло), но была суеверна. Однажды, когда она гуляла с собаками в парке, с дерева прямо ей под ноги упала мертвая белка. И если это не знак, то что же тогда? В тот день и на той неделе ничего дурного не произошло, но вполне могло бы. Она всегда ходила по Западной Парковой до, скажем, Западной Восемьдесят восьмой, но что случилось бы, реши она пройтись по Коламбус и затем повернуть налево, на Восемьдесят восьмую? В представлении Нины в этот день автомобиль, за рулем которого сидел бы сморщенный девяностодвухлетний старикан, едва различавший руль и ветровое стекло и нажимавший педаль газа вместо тормоза, вылетел бы на тротуар и врезался прямо в угол Коламбус и Восемьдесят восьмой, точно в тот момент, когда там появились бы Нина с Сэмом. Сэм погиб бы на месте, а Нина лишь спустя некоторое время, две недели провалявшись в коме.