Нашим вожаком был мальчик на несколько классов старше меня.

– Ерунда, – презрительно сказал он. – Наверняка мы быстрее плаваем.

Все мы, кроме него, подплыли к одной из клеток и обратились к сидевшим в ней детям:

– Вы машину когда-нибудь видели?

Дети перестали плавать и собрались у той стенки клетки, где были мы. Их лица не выражали никаких эмоций, словно у пластмассовых животных. Я надеялся, что у них будет чешуя или плавники, но увидел, что это не так. Я никак не мог понять, как им удается так долго оставаться под водой без трубочек, через которые можно дышать.

Наконец на лице одного из крестьянских детей появилось удивленное выражение.

– Машину? А что это? – еле слышно прошептал он. Мне показалось, что он похож на существо из манги.

– Ха! Я так и знал! – довольно воскликнул наш вожак. – Машины бывают разные: «хонда», «тойота», «форд», «бьюик»… а еще «БМВ» и «мерседес»!

– Мы не понимаем, о чем ты, – неуверенно ответил крестьянский мальчик. – Но мы видели кучу разной рыбы. Есть красный карп, золотой карп, черный карп, осетр, а, и еще белый лещ и амурский лещ!

Теперь уже мы занервничали. Учителя говорили нам, что вся рыба в Янцзы вымерла. Неужели крестьянские дети пытаются нас обмануть? Где они могли увидеть рыбу?

– Надеюсь, они эволюционируют и превратятся в другой вид, – буркнул наш вожак.

Крестьянские дети непонимающе заморгали, а потом снова принялись бесцельно плавать в клетке, словно пытаясь держаться от нас подальше.

– Вы потом превратитесь в рыб? – спросил я у них.

– Нет.

– А в кого тогда?

– Не знаю. Когда мамы и папы вернутся с работы, спроси у них.

Я подумал о том, что их жизнь под водой, вдали от полей и садов, совсем не похожа на нашу. Они отличались от нас так же, как рыбы и креветки – от коров и овец. Может, это и есть будущее?

Мы притворились, что крестьянские дети нам интересны, и попытались с ними поиграть, но безуспешно: наших игр они не знали, и к тому же нам мешали прутья решетки. Нам это быстро наскучило. Мы почувствовали, что в мутных тенях раскачивающихся водорослей кто-то прячется; это ощущение давило на нас, вселяло ужас в наши сердца. И когда вожак отдал приказ, мы с радостью отправились за ним к поверхности, чтобы вернуться в наш собственный мир.

Крестьянские дети останутся под водой. И пусть.

Мы вырвались на поверхность. Нас окружали огромные корпуса стоявших на якоре подлодок. Они были похожи на стаю голодных, молчаливых волков посреди зимы. Примитивные мрачные корпуса, словно свежевыпавший снег, отражали яркий солнечный свет с такой силой, что мы невольно прищурились. На поверхности рыбы тоже не было, только плывущие по течению дохлые крысы и тараканы, многочисленные слои гниющих водорослей, в которых запутались тысячи выброшенных зарядок для телефонов, компьютерные клавиатуры, бутылки из-под газировки, пластиковые пакеты и другой мусор. Вонь от воды цвета фекалий была почти невыносимой, и над нами летали рои блестящих зеленых мух.

На самом деле это было чудесное, незабываемое зрелище. Увидев его, мы замерли. Неужели подлодки прибыли сюда именно для того, чтобы насладиться им? Быть может, после долгих скитаний они обрели уникальную систему ценностей и чувство прекрасного. Не обращая внимания на нас, крестьянки занимались своими делами – варили рис на вонючей воде. Мы, городские жители, умерли бы от содержащихся в ней микробов, но им она почему-то не вредила.

Встревоженные взрослые, собравшиеся на берегу, заорали, чтобы мы возвращались домой. На их лицах ясно читались страх и угроза.

* * *

За год до того, как я пошел в среднюю школу, с подлодками случилась беда.

Это произошло в одну из ночей в начале осени. Меня разбудил громкий шум. Мне показалось, что весь город закипел. Родители быстро одели меня, и мы выбежали из дома и направились к берегу реки, где уже собралась толпа. Топот ног и встревоженные крики напоминали взрывы фейерверков на Новый год. Я так перепугался, что заткнул уши, не понимая, что происходит.

Когда мы прибыли на берег, я увидел, что подлодки загорелись. Пламя перекидывалось с одной субмарины на другую, и все они запылали. Это было похоже на крупный праздник: мне показалось, что здесь собрались все жители города. Люди, прежде бесстрастные, были возбуждены; они вопили и громко переговаривались, словно присутствовали на великолепном представлении. Дрожа, я протиснулся к своим родителям и попытался разглядеть хоть что-нибудь среди моря людей.

Бушующее пламя плясало и прыгало по стоящим вплотную друг к другу подлодкам; оно кружилось и расширялось, как юбки танцовщиц фламенко. Зарево осветило небоскребы на берегу, и те засияли, словно осенние листья. Вся сцена стала напоминать только что написанную картину. Это зрелище потрясло меня, и с тех пор ничего подобного я не видел.

Почему-то ни одна подлодка не погрузилась в воду: они словно забыли, что умеют это делать. Они оставались на поверхности реки и не делали никаких попыток спастись, пока огонь пожирал их, одну за другой. Я был уверен, что с этим связана какая-то не поддающаяся описанию тайна. Может, еще один фантастический огонь горел и под водой? Может, молекулы воды превратились в другое вещество и вся река Янцзы отвергла физические качества, данные ей природой, и поэтому подлодки не могли уйти на глубину, подальше от этой сцены, на которой танцевало пламя.

Я вспомнил про детей в подводных клетках, и у меня защемило сердце от шока и тревоги. Я увидел, что мои родители стоят неподвижно, как зомби. Их глаза сияли, словно фонари; их лица превратились в маски. Другие взрослые бормотали, словно буддистские монахи, но никто не делал попыток потушить пожар. Могло показаться, что они собрались здесь только для того, чтобы стать свидетелями гибели чужаков, увидеть, как незваные гости обретают абсолютную свободу.

Та ночь, казалось, никогда не закончится, но я ни разу не подумал о смерти, только впитывал в себя вкус и бессмысленность самой жизни. Я не скорбел, не грустил, но мне было жаль, что я больше никогда не заплыву в этот странный мир, не увижу таинственные картины, которые заставляли сердце выскакивать из груди. Я знал, что этот случай никак не повлияет на мое собственное будущее, но меня все равно охватило чувство неизбывного одиночества…

Наконец настало утро. В тусклых солнечных лучах стали видны плававшие повсюду безжизненные останки. Воздух наполнился запахами осеннего гниения. Жители города подвезли краны, чтобы достать из реки обломки субмарин. На их переработку ушло более месяца.

С тех пор на реке Янцзы подводные лодки не появлялись.

В канун Рождества Космический Наблюдатель встретил на одной из улиц Нью-Йорка одинокого, одетого в лохмотья старика, который продрог и умирал от голода. Старик называл себя «Сэлинджер», и да, это действительно был Джером Дэвид Сэлинджер, автор романа «Над пропастью во ржи».