Чжу Инь со мной помирится. Звезды говорят, что она этого хочет. Еще они говорят, что у нее много других желаний.

Когда в следующий раз наступит полнолуние, каждый школьник получит по электронной почте фотографии обнаженной Лины. В ту ночь звезды Лины станут очень хрупкими, и она захочет умереть. Она повесится на самом высоком столбе на школьной площадке, и ее соблазнительное тело будет раскачиваться на ветру, словно лист на ветке.

В ту ночь аромат ее тела, запах смерти и вонь экскрементов привлекут внимание Чжана Сяобо. Он, словно рабочая пчела, будет сбит с толку всеми этими запахами, которые распространяются вокруг раскачивающейся девочки. Даже смерть не заставит полностью исчезнуть аромат корицы, который источает ее тело. Именно тогда она будет особенно обворожительной. Спокойная, умиротворенная, она станет морем шоколада, которое зовет его.

Что, если не судьба заставит его пойти на школьную площадку? Что, если не судьба помогла ему зажечь огонь во время ливня?

Сяобо развяжет веревку и спустит Лину на землю. Ее тело будет еще теплым, наполненным запахом лета. Ее загорелая, шоколадного цвета кожа будет молодой, упругой. Особенно его привлекут ее гладкие ноги, покрытые экскрементами. В ту ночь он испытает беспрецедентный уровень сексуального голода и страсти. Кровь закипит у него в жилах. Смерть заставит его кровеносные сосуды расшириться, и у него начнется самая мощная эрекция в его жизни. Когда его руки расстегнут ее блузку и начнут жадно мять ее грудь, он уже не будет насекомым, которого сводит с ума гнилостный запах трупного цветка. Он перестанет скитаться в потемках и обретет себя. Он лизнет лиловые губы, а затем нежно обвернет ее язык своим и будет повторять это снова и снова, без устали. Так он подтвердит свою сущность. Он узнает, чего он боится; он поймет, о чем он мечтает; он познает себя.

Мой хрупкий возлюбленный, приди ко мне. Узы зла навеки свяжут нас.

Отныне ты можешь во всем винить не судьбу, а меня.

Я – твоя звезда.

* * *

Я с улыбкой гляжу в зеркало, зная, что из-за него на меня смотрит он. Он в ловушке, в той же самой камере, которую сам построил.

На столе – еда, которую я приготовила для него.

– Это блюдо сделано из мяса бледной женщины. Его ты будешь есть еще несколько лет.

Я сказала ему правду и теперь терпеливо жду. Я знаю: рано или поздно он начнет есть.

Он решит, что я передвинула его звезды и заставила его это сделать.

Но это не так. Его звезды я не трогала. Еще в день его рождения звезды сказали, что он поглотит бледную женщину.

* * *

«Двигая звезды, ты меняешь судьбу. Двигая звезды, ты их ломаешь. Не перемещай их по пустякам».

Это были предсмертные слова бледной женщины.

Сегодня ночью много звезд сломалось, и еще много сломается. Но небо все равно не потемнеет окончательно.

На нем останется звезда, которая будет гореть всегда. Звезда, которую направлять не нужно.

Хан Сона многие называют одним из самых влиятельных китайских писателей-фантастов старшего поколения (наряду с Лю Цысинем и Ван Цзиньканом). Он – обладатель множества наград и опубликовал много романов и сборников рассказов. Правда, до сих пор лишь немногие из его работ были переведены на английский, но я надеюсь, что скоро эта ситуация изменится.

Хан Сон – один из высокопоставленных сотрудников «Синьхуа», китайского государственного агентства новостей, и поэтому ему выпала уникальная возможность вести хронику крутых перемен в истории Китая. Есть вещи, которые, кроме него, скорее всего, не мог бы сказать ни один другой писатель. Он неоднократно заявлял о том, что события, происходящие в Китае в наше время, являются сюрреалистичными и шокирующими, чем все, что можно увидеть в научной фантастике. Это мнение, как и многие его рассказы, поддается разным толкованиям, некоторые из которых являются взаимоисключающими.

Он обладает своим уникальным стилем и голосом, который можно сразу узнать: он предпочитает длинные, сложные предложения, большие параграфы, которые растут и растут, угрожая вот-вот опрокинуться, и заставляют вспомнить городские ландшафты современного Китая. Голос рассказчика в его произведениях дает едкие, саркастические комментарии и холодным, отстраненным тоном описывает невероятные страдания так, словно составляет каталог растений. Хан Сон умеет создавать образы, которые балансируют на грани между хоррором и ужасом, пафосом и бафосом, реализмом и трансреализмом.

«Подводные лодки» и «Сэлинджер и корейцы» – короткие рассказы, но они хорошо иллюстрируют стиль Хан Сона.

Некоторые комментаторы называют Хан Сона автором антиутопий, который с помощью научной фантастики критикует стремительное развитие Китая, жертвами которого стали миллионы людей. Другие считают его националистом, который в своих произведениях вскрывает лицемерие Запада и смеется над ним. Некоторые полагают, что его истории – продолжение ожесточенных атак Лю Сюня на мрачные аспекты истории и культуры Китая. Другие считают, что он бранит современную китайскую действительность, в которой нет места ценностям и идеалам.

Мне ясно одно: истории Хан Сона насквозь пропитаны политикой, однако в них столько слоев аллегории, что уровень понимания его произведений зависит от культурного багажа читателя.

В детстве, если я об этом просил, родители всегда приводили меня на берег Янцзы посмотреть на подводные лодки. Двигаясь по течению реки, субмарины прибывали в наш город стайками и стадами. Мне рассказывали, что они также приплывают из притоков Янцзы – рек Уцзян, Цзялинцзян, Ханьшуй, Сянцзян и так далее. Субмарин было так много, что они походили на ковер из муравьев или на тысячи наполненных дождем облачных завитков, упавших с небес.

Иногда, к моему удивлению, одна или другая подлодка просто исчезала с поверхности. На самом деле они ныряли. Сначала огромный корпус субмарины начинал медленно извиваться, затем он погружался в воду, сантиметр за сантиметром, заставляя воду вокруг бурлить, пока наконец не исчезал в толще воды целиком. Из виду скрывалась даже крошечная колонна в его верхней части, похожая на маленькую наблюдательную вышку. Река вскоре снова становилась спокойной и таинственной, а я тем временем мог лишь потрясенно взирать на нее.

А затем какая-то подлодка, словно чудовище, вдруг вылетала из воды, с плеском посылая во все стороны прекрасные волны. «Смотрите, смотрите! – кричал я. – Она выходит на поверхность!» Но мои родители никогда на это не реагировали. Их лица были деревянными, безрадостными, похожими на домашние растения, которые уже несколько недель никто не поливал. Появление подлодок, казалось, отнимало у них душу.

Чаще всего субмарины неподвижно стояли на якоре на поверхности воды. Поверх корпусов, от башни до башни, тянулись провода. На них сушилось белье – похожие на разноцветные флаги брюки и рубашки вперемешку с пеленками. На палубах подлодок женщины в прочных, грубых фартуках топили печки углем и готовили в них пищу. Столбы дыма делали реку похожей на туристический лагерь. Иногда женщины садились у воды и выбивали белье о прочные металлические корпуса, стуча по нему деревянными битами. Время от времени из подлодок выбирались старики и старухи; они расслабленно садились на палубе, скрестив ноги, и курили трубки с длинными мундштуками. Порой посидеть с ними рядом приходили собаки или кошки.