– Судя по твоему виду, у тебя есть опыт в драке.

Второй человек, коренастый парень в поношенной кожаной куртке, поднял правую руку и показал менестрелю, что на ней не хватает трех пальцев.

– Потерял их при осаде Акры, – проворчал он, – в отряде нашего герцога Леопольда. – В свою очередь и он сплюнул. – Совершал паломничество… с ним… и с ним… и с ним! – Он трижды ткнул пальцем. – Пусть этот проповедник тоже отправляется в поход, если ему хочется подраться покрепче, чем выпало на нашу долю.

Вот он, по-видимому, и был тем человеком, которого менестрель надеялся здесь найти. Его новому другу следовало знать, что рассказы о крестовых походах были важной частью его репертуара. Но людей, совершавших паломничество, часто раздражают стихи, сложенные теми, кто мало об этом знает.

Старый солдат что-то промычал, выражая сомнение. Среди пехотинцев короля Филиппа и короля Ричарда он встречал говорящих по-французски, но из-за ссор их господ слуги также относились друг к другу с подозрением. Сделав паузу, солдат неприветливо ответил: если менестрелю нужно узнать о крестовых походах, мог бы и сам принять крест. Он кажется таким проворным парнем.

Менестрель подмигнул и снова пихнул его в бок.

– На самом деле я принимал крест, но Испания была ближе, и за небольшую плату я купил разрешение биться с неверными там. Спасение одно и то же, не зависит от места, где ты его завоевал, а святая церковь получила содержимое моего кошелька, которое в противном случае ушло бы венецианцам и пизанцам как плата за проход.

Старый крестоносец ухмыльнулся, довольный, что менестрелю удалось получить спасение души за полцены. А кроме того, ему, тоже пересекавшему территорию Венеции, было приятно думать, что кто-то провел ее жителей. Лед между ними был сломан, и он согласился перебраться в трактир, где они могли бы обсудить крестовый поход за кружкой пива. Через час или около того он и трое его закадычных дружков, слетевшиеся как мухи на мед при малейшем намеке на возможность промочить горло, рассказывали менестрелю истории сомнительного вкуса, которые он слушал со смехом.

– Я чувствую, все вы рисковые ребята. – Он хлопнул ладонью по колену. – Не сомневаюсь, вы даже довольно близко видели Саладина и можете его описать.

Рыжий Вильгельм, как оказалось, пустил стрелу в Саладина, когда тот скакал галопом вокруг лагеря в Акре – маленький человечек в белом плаще на серой лошади. Совсем чуть-чуть промазал. Все знали, что это Саладин, поскольку перед ним развевался вымпел, но дьявол, увы, защитил от стрелы своего слугу.

Менестрель ударил по столу своей кожаной кружкой, требуя еще пива, и к столу подбежал хозяин с кувшином.

– Как бы там ни было, – услышал он слова менестреля, – в Акре вы должны были часто видеть короля Ричарда Львиное Сердце и можете рассказать, что это за личность. Разве сам Саладин не прислал ему свежую лошадь, когда под ним убили коня? Да уж, король Ричард – это герой, о котором слагают песни.

Хозяин задел локтем о плечо менестреля и плеснул пивом на стол. Он вытер его рукавом, бормоча крепкие проклятия. Остальные не произнесли ни слова, будто от одного упоминания о короле Ричарде вся компания онемела.

– Сейчас даже чаще, чем прежде, интересуются новостями о короле Ричарде, – продолжал менестрель, не обращая внимания на посылаемые ему свирепые взгляды. – Уже прошло много недель, как король сел на корабль и поплыл к себе домой, а его все еще ждут в прекрасном Нормандском герцогстве и Английском королевстве. В это праздничное время мало радости видит его мать королева Элеонора! Одни говорят ей, что сын ее бесследно сгинул в морской пучине, а другие нашептывают, будто он был схвачен при пересечении каких-то вражеских земель и исчез в мрачной темнице, откуда уже никогда не выйдет на белый свет.

– Ради Бога, – вскричал хозяин, поставив кувшин на стол, – какое дело таким бедным людям, как мы, до короля Ричарда? Да хоть бы черт его унес!

Менестрель усмехнулся:

– Сейчас, возможно, ты попал в самую точку, ибо кто еще осмелился бы поднять руку на паломника, возвращавшегося с Востока? Его святейшество папа призвал ужасное проклятие на всякого, кто так поступит. Черви будут грызть его, и геенна огненная поглотит на веки вечные!

За столом наступило гробовое молчание, из-за чего болтовня и суета в остальной части полной дыма залы казалась особенно громкой. Хозяин смотрел на Рыжего Вильгельма, который рассеянно наполнил свою чашу из стоявшего у его локтя кувшина, но и не думал платить. Вильгельм полез за пояс, вытащил нож и стал вертеть его в пальцах с видом человека, не очень-то знающего, что с ним делать.

– Как выглядит король Ричард, я знаю, – продолжал менестрель, не обращая внимания на Вильгельма, но опустив руку под стол, поближе к поясу. – На самом деле его внешность – типичная для нормандца. В моем родном Руане был рыцарь по имени Вальтер Леруа, они с королем Ричардом похожи как две горошины в стручке. Говорили, что он внебрачный сын Генриха Плантагенета, так что эти двое – единокровные братья, хотя его мать никогда не признала бы этого родства.

– В крестовом походе не было такого рыцаря, – коротко возразил Вильгельм.

Менестрель улыбнулся:

– Несомненно, он был загримирован, поскольку король Ричард хранил в тайне существование человека, который мог бы при необходимости выдать себя за него. Даже я, знавший Вальтера с детства, не смог бы уверенно определить, который из них король, если бы не один знак, отмечавший различие между ними.

Хозяин, все еще вертевшийся у стола, взглядом заставил Вильгельма убрать нож. Одна мысль, казалось, его поразила.

– И как же отличить ложного короля от настоящего? – спросил он, внезапно наклонясь вперед, и его широкие плечи оказались в круге, освещенном стоявшей на столе свечой.

– Ну, это просто. – С непринужденностью профессионального рассказчика менестрель посмотрел вокруг, дожидаясь общего внимания. – Король носит на пальце оправленный в золото изумруд, доставшийся ему по наследству от бабки, императрицы Матильды. Зеленого камня такого же размера не удалось найти, но король велел изготовить для Вальтера перстень с красным камнем, который он мог бы носить на том же пальце. Этот камень служил сигналом для тех, кто хорошо знает короля Ричарда.

– Это был красный перстень! – воскликнул хозяин трактира, слишком пораженный ужасом, чтобы сдержаться. – Я его видел у него на пальце. Он представился купцом, но ты сказал, – он ткнул пальцем в Вильгельма, – и ты, и ты, и ты – все вы сказали, что это переодетый король Ричард, и нужно донести герцогу Леопольду. Что станется теперь с нами?

Наступила зловещая пауза, и все эти мужланы переглядывались, думая о гневе герцога Леопольда, который, очевидно, находился ближе и был страшнее проклятий папы.

Медленно подняв брови, менестрель спросил:

– Послушайте, если светловолосый высокий мужчина заходит на этот постоялый двор и называет себя купцом, то почему вы ему не верите? Разве можно считать правдоподобным, чтобы Ричард Плантагенет доверился, даже изменив внешность, стране герцога Леопольда, чей флаг он сорвал со стен Акры и швырнул в сточную канаву?