— Слушай, — сообщил ей я, — может уже хватит использовать лифт в качестве места для беседы? А то подумают еще чего.

— Ну и пусть подумают, — легкомысленно фыркнула девушка и весело посмотрела на меня, — можно сделать так чтобы досужие разговоры, имели под собой какую-то реальную основу. А? — она придвинулась ко мне ближе.

Но я же кремень! К тому же устраивать быстрый секс в лифте в данный момент было вообще безумием. Надеюсь, что меня не хотят опять подставить?

Видимо все эти сомнения отразились в моих глазах, так как Влада саркастически хмыкнула и отступила.

— Я тебе уже говорила Веромир, — серьёзно посмотрела она на меня, — я твой союзник и подставлять не собираюсь. Или ты не допускаешь того что может мне просто хочется тебя? — она сопроводила эти слова лукавым взглядом.

— Допускаю, — выдохнул я, — ты говори уже что надо то? Кроме секса конечно.

— Узнай у своих японцев про Асахо, — попросила она, — нигде нет никакой информации. Даже в японских социальных сетях. Какая-то темная лошадка.

— С чего ты думаешь, что они знают о ней? — хмыкнул я.

— Веромир, пожалуйста, — просящим взором уставилась на меня девушка, — должна буду!

— Эх, — рассмеялся я, — узнаю скажу. Нажимай уже на кнопку, завтракать пора.

На первом этаже, Потемкина с независимым видом проскользнула мимо злой Виль. Ну а я направился в ресторан.

После завтрака в уже привычной компании Романова и Гагарина, настал черёд тренировки. На этот раз нас было семеро. Два тренера, трое участников полуфиналов и мои лучшие и самые близкие друзья из команды. Виль я уже просто не брал в расчет.

Но едва мы вышли из флайера, в огромном холле Арены были сразу атакованы журналистами, сначала ослепившими нас вспышками фотоаппаратов, а потом буквально завалившими вопросами. Причем, вопросы были одни и те же. В основном о нашем отношении к соперникам. Часть из них касалась Варвары Годуновой. Но все эти вопросы выкрикивались истеричными голосами, а микрофонами нас словно пытались прижать к стене.

Лишь благодаря Татищеву и Муравьеву, нам удалось отбиться от этой журналистской разноголосой толпы и прорваться к охранникам, которые стояли на турникетах и, по-моему, весело наблюдали за происходящим. Неужели не могли помочь? Но все-таки, когда мы буквально убежали от толпы репортеров через турникеты, охранники не пропустили никого из прессы, хоть те и махали удостоверениями, ссылаясь на закон о печати и нарушения в свободе слова, но местные «церберы» были непреклонны.

— Это только начало, — проворчал Татищев, когда мы уже подходили к раздевалкам в отведенном нам спортивном зале, — я попросил в фойе гостиницы журналистов не пускать, но мне сообщили, что они не могут ограничить вход в фойе. Согласились это сделать только в день финала, то есть завтра. Поэтому группу поддержки я предупредил, этих «акул пера» они отсекут. И кое-кто из местных охранников согласился помочь. Естественно, за отдельную плату. Но все равно, сегодня смотрите в оба. После общей встречи с группой поддержки, своих друзей после ужина лучше в номера приглашайте, так будет безопаснее. Но у вас в одиннадцать часов вечера отбой! И чтобы ни грамма спиртного! Лично проверю! — судя по решительному тону, которым были произнесены эти слова, Татищев точно проверит, — завтра в 13.00 пресс-конференция. Финал мужского турнира в 15.00. Женского в 16.00. И да, запомните, что финальные бои длятся гораздо дольше полуфинальных и четвертьфинальных, по полчаса.

На этой высокой ноте мы расстались, разойдясь по раздевалкам, а наши тренеры отправились в зал. С ними пошла Виль, на которую внимания уже не обращали, по-видимому, считая ее частью меня. Романов и Гагарин пожелали тоже поучаствовать в тренировке, и Татищев, хмыкнув, разрешил. Мне стало вдруг интересно: если мы с Горчаковым будем друг с другом биться, то как с нами будут теоретические занятия проходить?

Но Татищев сразу расставил все точки над «и», заявив, что теорией будет заниматься только с Потемкиной, а у нас Горчаковым тренировка будет на физику.

— Ну и бои на шпагах проведем, — сообщил он, — я возьму Илью, мой коллега — Веромира. Что касается магии, то тут вы уж сами будете решать какой и как лучше воспользоваться. Этот бой уже ваш, а не наш. Московская Академия, так или иначе, получит своего победителя финала. А ваша задача — разобраться, кто им будет!

Что ж, вполне логично и, самое главное, вполне честно. С таким напутствием и началась, собственно, сама тренировка. И надо признать, что она была достаточно интенсивной. Закончили мы ее несколькими фехтовальными поединками, после чего отправились в душ и на обед. На этот раз Татищев подсуетился и, видимо, дал местным охранникам денег, так как они, в прямом смысле, организовали живой коридор, который защитил нас от журналистов, и более-менее спокойно нам удалось забраться во флайер. После обеда, Гагарин с Романовым не поехали на вторую тренировку, так что на Арену мы прибыли впятером. И все повторилось. Правда, теперь больший упор сделали на фехтование. Но, наконец — то, все это закончилось.

Когда мы прибыли в отель, было пять вечера. И вновь, как и утром, пришлось прорываться сквозь толпу журналистов, собравшихся перед отелем. Хорошо, что помогла местная охрана, которая, видимо, поняла — если всю эту пишущую братию пропустить в фойе, от него ничего не останется.

Пройдя через вращающиеся двери, я сразу попал в шумные объятия своих одногруппников, которые были в полном составе. К ним присоединилась и Годунова. В стороне я увидел Шемякина, Ефима и Гвоздева с парой охранников. Вдоволь выслушав приветствий и поздравлений, я заверил народ, что сейчас приду и отправился к столику, за которым сидели мои верные соратники.

После традиционных поздравлений, первым начал доклад Ефим. Мой управляющий, и, по совместительству, главный финансист, коротко доложил о прибылях, которые составили весьма внушительные суммы. Понятно, что наше состояние, оценивающееся сейчас в семьдесят — восемьдесят миллионов рублей, не считая недвижимого имущества, на фоне тех же самых Трубецких или Голицыных, смотрелось весьма скромно, но учитывая, что полгода назад я вообще жил в маленькой квартирке и перебивался, чего уж тут скрывать, случайными заработками, это был колоссальный рост. Особо Ефим выделил то, что на пари мы очень хорошо заработали.

— А на финал ставим? — поинтересовался он, покосившись на Гвоздева и Шемякина, с интересом наблюдавших за докладом.

— Конечно, — кивнул я, — какие там коэффициенты? Наверно, низкие…

— Как бы сказать, — улыбнулся Ефим, — один к четырем. Есть о чем задуматься. Фаворитом считается Горчаков.

— Надо же, — покачал я головой, — ставь миллион.

— Уверены, господин? — тут уже