Кент нырнул в развалины казенного с виду здания. Там лежали отколовшиеся от фасада каменные обломки с резными буквами «По» и «амт». Наверное, когда-то здесь был почтамт. Мы начали долгий спуск по растрескавшимся и заросшим цементным ступеням. Пахло сыростью и лишайниками. Кент кивнул на древний перском Джоша, потом на дверной замок: дескать, прикладывай. Джош послушался. Считыватель опознал его, и замок, щелкнув, открылся.

Дверь оказалась толстенная. И стены тоже. Кент зажег светодиодную палочку, и мы вошли.

Внутри Кент обнаружил переносную лампу. Он включил ее и прикрыл дверь. Мы стояли на площадке, ведущей ко второй массивной двери, на этот раз открытой. Стена была в добрый фут толщиной. А за второй дверью нас ждала огромная пустая комната.

– Ух ты! – восхитился Джош, стаскивая бороду. – Я думал, тут потеснее.

– Это правительственный бункер времен холодной войны, – пояснил Кент. Джош смотрел на него непонимающе. – Ладно, не суть. Это помещение, возможно, строили вместе со зданием. А здание возвели за несколько десятилетий до Дисерея. Укрытие рассчитано на пару сотен человек. Эта комната, вероятно, вроде гостиной, здесь проводят время, когда не спят.

Мы прошлись по убежищу: тут было намного чище, чем я ожидала. Здесь имелась передняя и один большой зал в центре. По одну сторону от зала располагалась ванная: в продолговатом помещении стояли раковины, душевые кабины и унитазы. По другую сторону было три небольших помещения, включая кухню и еще одну комнату в глубине: там обнаружились каркасы двухъярусных коек. Правда, пользы от этих коек нынче мало: их когда-то прикрутили к полу, видимо, чтобы не опрокинулись при взрыве, но со временем они проржавели, погнулись и превратились в кучу опасного металлолома. Как ни удивительно, ванная была в рабочем состоянии: наверное, цистерны, откуда поступала вода, наполнялись во время дождя. Хотя пить такую воду я бы не стала. А вот кухня пришла в негодность: массивные плиты превратились в здоровенные ржавые обломки, а двери холодильника безвольно болтались на расплавленных петлях. Но все-таки оставались еще две небольшие комнатки – их можно было привести в порядок и в одной устроить кладовую, а в другой жить.

И воздух здесь циркулировал, хотя и слабо. Система для фильтрации радиоактивных осадков, понятное дело, давным-давно вышла из строя, но свежий воздух все равно откуда-то проникал в бункер. Наверное, когда эти убежища расчищали и загружали припасами, открыли заодно вентиляционную систему. Пахло сыростью и холодным бетоном, но никакой тухлятины в воздухе не ощущалось и плесенью в ноздри не било.

Я оценила, насколько грамотно это место упаковали припасами. Здесь стояли ящики с пайковым печеньем – хватит примерно на год, – и множество канистр с питьевой водой, и еще куча всего, чего я даже не опознала. В жилой зоне были поролоновые матрасы и спальные мешки, педальный генератор, упаковки с батареями, простая винтовка, пистолет и много боеприпасов. А еще книжный шкаф, полный книг, фонари и коробки со стандартной одеждой – вроде той, что была сейчас на Джоше, – на теплую и холодную погоду.

– Если запрешь дверь в кухню, то перекроешь доступ ко всем трем комнатам, – пояснил Кент. – Советую так и поступить, если услышишь, что кто-то ломится снаружи. Погаси свет и сиди тихо: а то мало ли – вдруг у них найдется, чем жахнуть по взрывостойкой двери. И не разбрасывай тут особо, пусть будет незаметно, что здесь кто-то живет. – Оружейник развел руками. – А в остальном развлекайся как умеешь. Я бы на твоем месте поставил в большой комнате мишени и пострелял.

Это оружейник таким деликатным манером сказал Джошу: стрелок-то из тебя, парень, скорее всего, никудышный, ты бы потренировался в целях самообороны. Джош кивнул.

– Ты глубоко под землей и за взрывостойкими стенами, так что у тебя тут пещерный микроклимат. Зимой будет градусов тринадцать. Но если засидишься здесь так долго, придется нам изобрести какой-нибудь обогрев, – продолжил оружейник. Интересно какой, подумала я. – Я тебе советую аккуратненько исследовать территорию. Ты владеешь псай и почувствуешь, если что-то или кто-то окажется поблизости. И тогда запирай взрывостойкие двери – сначала наружную, потом внутреннюю. И сам прячься.

– Ага. – Джош наконец обрел дар речи. – Значит, я могу открывать двери изнутри?

– Этот твой перском откроет их с любой стороны, – ответил Кент. – И еще в него встроен псайщит. Его активирует вот эта пимпочка сбоку. Если тебе покажется, будто что-то или кто-то ищет тебя с помощью псай, включай его. Без совсем уж крайней необходимости в Cеть не выходи. Пользуйся тем, что закачано в перском: там музыка, книги, ролики. Это старая Охотничья модель, но если ты вдруг объявишься в Cети, все удивятся, чего это он до сих пор активен. Я тебе оставлю контактный номер на всякий пожарный, но в обычном режиме мы выходим на связь с тобой, а не ты с нами.

– Позову на помощь только при последнем издыхании, – заверил Джош, слегка поежившись, и, схватив руку Кента, лихорадочно ее затряс, бормоча пылкие благодарности.

Я уж думала, его заклинило. Кент закатил глаза, обернувшись ко мне, но видно было, что он довольнешенек. Я-то точно была довольна: Джош своими глазами увидел, в каких условиях ему предстоит жить в обозримом будущем, и если он до этого нас обманывал, то самое время пойти на попятную.

Но он не пошел. Мы лишили его дома и комфорта, мы с корнем вырвали его из псайкорпуса – а он нам за это благодарен. Вот и ответ на все мои вопросы. Вовсе он меня не обманывал. И по-хорошему, это мне должно быть стыдно, что я в нем усомнилась. Но стыдно мне не было. Потому что мне было радостно.

И тут заголосили наши перскомы. Вызов – и на этот раз настоящий.

Кент вызвал «меня» и приказал ждать нас в винтокрыле. Потом он вызвал Тобера, Рейнда и Сьелль.

– Вы трое отправляйтесь на место и доложите мне обстановку, – говорил он, пока мы скачками преодолевали громадный зал. – Мы прибудем через десять минут. Если угрозы ничьей жизни нет, в бой не вступайте. – Мы промчались вверх по бетонным ступеням, и Джош закрыл за нами взрывостойкую дверь. Винтокрыл уже снижался. Он спустился, и мы сразу запрыгнули внутрь.

Через пять минут мы уже подлетели к штабу, и только мы сели, как из штаба выскочила «я» и припустила к нашему винтокрылу. Я, привыкшая к общинной купальне, вообще ничего не стеснялась, поэтому, не краснея, прямо при Кенте стащила с себя одежду, чтобы поменяться костюмом со Скарлет. Но Кент-то еще ладно. А вот переодеваться в летящем винтокрыле – это, скажу я вам, то еще приключеньице.

– Отряд ТРС вызывает Кента.

– Вас слышу, отряд ТРС, – ответил Кент. Мы со Скарлет тем временем, лежа на спине и дрыгая ногами в воздухе, со всей возможной скоростью натягивали штаны.

– Давайте сюда скорее, – сказал Тобер, и у меня кровь застыла в жилах. – Тут кое-что новенькое.

– Штаб, можете идентифицировать? – на бегу спросил Кент, пока мы галопом неслись к агростанции. На этой конкретной агростанции сейчас была пора урожая, то есть она работала на полную мощность и ее штат состоял из не менее дюжины агротехников. Электрифицированная изгородь была повалена, солнечные батареи разбиты, ветряк, весь изломанный, лежал на земле. А приблизительно в сотне ярдов от всего этого безобразия, у останков изгороди, зиял открытый Портал.