Вообще это неправильно, несправедливо по отношению к моей сестре. Разве я не лишила ее возможности любить? Она бы сейчас уже была замужем, а я могла бы стать подружкой невесты. Ведь так поступают сестры?

Эти мысли крутились в голове, когда зазвонил мобильный. Я безучастно сбросила звонок, а потом поглядела, который час и кто звонил. Без одной минуты полночь. Мама.

Мне очень хочется с ней поговорить, но сперва мне нужно кое с чем разобраться.

Придется переезжать, раз меня вычислили. Забиться в новую нору. Сердце упало при этой мысли – мне здесь нравится, а если даже и переехать, где гарантия, что меня снова не найдут?

Ясно одно: мама ничего не должна знать. Ей и так хватает. Горячим указательным пальцем я начала набирать сообщение, но остановилась. Не хочу признаваться, что у меня грипп, иначе она примчится ухаживать, как после несчастного случая. Тогда от ее участия стало только хуже: мы обе буквально тонули в нашем горе. Пустая комната сестры. Ее опустевшее место за обеденным столом. Ее туфли, ожидающие хозяйку.

«Извини, я с друзьями».

Экран расплывался перед глазами.

«Потом поговорим».

Телефон выскользнул из потных пальцев на пол, и меня поглотила тьма.

Рождество 2016 г.

В больнице руку заделали в гипс. По словам медсестры, после падения образовалась трещина («бедная малышка»). Конечно, хорошо было избавиться от Дряблой Физиономии, но теперь у Китти еще одна бесполезная рука, а как прикажете крутить колесо инвалидного кресла, если ей куда-нибудь понадобится?

Когда с гипсом покончили, Китти хотела вернуться домой, но по какой-то причине ее решили осмотреть. Это еще зачем? Что за фигня?

– Сестра, не могли бы вы придержать ее ноги, чтобы она не дергалась? Китти, это специальная машинка, я введу ее тебе в живот проверить, все ли там в порядке. Будет немного влажно и липко, это называется гель. Нам нужно сделать УЗИ.

Гель бывает для волос. Морис им пользовался. А что такое это «зи-зи»?

Китти смотрела на большой экран с перепутанными линями, скакавшими вверх-вниз и издававшими забавный писк. Похоже, им тут нужен новый телевизор.

– Ты это видишь? – спросила врач изменившимся голосом.

Медсестра как-то странно кивнула. У нее был такой вид, словно ей не хочется здесь находиться.

Послышался тяжелый вздох – от обеих сразу.

– Спасибо, Китти. Медсестра поможет тебе одеться.

– Нет, – сказала Китти, покачав головой, а затем покивав, чтобы им уж точно было ясно. – Мне нравится зеленый с белым халат, который мне дали. Куда лучше, чем то, в чем мне обычно приходится ходить. А где мой ланч, черт побери?

Но ее вывезли обратно в коридор со скрипучими половицами, и минивэн покатил по улицам, где люди ходили ногами, а не передвигались на креслах.

Китти вкатили в дом Помыкашки, и тут оно впервые толкнулось.

Рождество 2016 г.

Когда мне наконец полегчало, я включила телевизор и стала смотреть какое-то занудное вещание утреннего диктора. Постепенно до меня дошло, что я проболела не только Рождество, но и Новый год. После несчастного случая они уже не были прежними, да и прежде мне очень не хватало отца на этих семейных праздниках, поэтому я даже обрадовалась лихорадочному, полубредовому состоянию последних дней. Помню только, что я была вся горячая, кое-как вставала и с трудом брела в кухню попить воды, а еще (или это мне привиделось?) кто-то стучал в дверь. Но я была так больна, что могла лишь покорно ожидать очередного сюрприза судьбы.

Однако обошлось.

Я смотрела на свое покрытое потом тело и влажные простыни, от которых исходил отчетливый запах болезни. Я здесь. Я выжила. Тот, кто отправлял эти послания, не пришел за мной.

Пока.

Конечно, говорила я себе, постояв под теплым душем и кое-как одевшись, превозмогая слабость, мне не обязательно возвращаться в тюрьму.

Я могу просто исчезнуть. Переехать на другую квартиру, сменить работу. Придумать, что сказать маме. Но я должна быть мужественной ради моей сестры.

Застегивая джинсы, я одновременно искала мобильный. Джинсы сидели свободно после вынужденного поста. Несколько пропущенных звонков с незнакомого номера. Меня передернуло: неужели звонил тот, кто отправил мне открытку?

Несколько сообщений от мамы. Сперва – полных разочарования.

«Очень жаль, что ты не приедешь. Надеюсь, ты хорошо проведешь время с друзьями».

Я чувствовала ее любопытство. У меня ведь нет ни времени, ни тяги к веселью, хотя с удовольствием общалась за праздничным ужином со Свинцовым Человеком.

Затем начались взволнованные сообщения:

«Ты где? Позвони мне, скажи, что все нормально!»

А что, все женщины тридцати с лишним лет относятся к матерям со смешанным чувством вины, страха и любви?

Мы иные. Мы и раньше были дружны, но несчастный случай сблизил нас, и ни один человек не в силах понять насколько, если только он сам не пережил нечто подобное.

Когда я позвонила, готовясь извиняться, включился автоответчик. Может, мама пошла к соседке выпить рюмочку шерри? Соседка посочувствует несчастной женщине, к которой дочь не может доехать даже на Новый год.

– Мам, это я. Я не хотела тебя волновать, но я болела. Всего лишь грипп. Можешь мне позвонить? Я смогу приехать на следующих выходных, если хочешь, а то завтра мне возвращаться в тюрьму…

Я сразу пожалела о вырвавшихся словах. Лучше бы я сказала «на работу». Мать давно дала понять, что не одобряет «эту мою подработку».

В животе заурчало. Нужно поесть. Холодильник пустой – я хотела сходить в магазин, когда подскочила температура. Даже яйца просрочены. Но ноги подкашивались от страха – а вдруг за дверью меня караулит преследователь?

– Элисон!

Голос в коридоре заставил меня инстинктивно пригнуться, пока через секунду мозг не подсказал, кто меня зовет.

Хозяин дома. Открыв, я даже не сразу его узнала: куда делись обычные заношеные джинсы? Он облачился в бежевые слаксы и сменил тапочки – с мордами оленя Рудольфа.

– Мне показалось, я слышу в квартире какое-то движение. Несколько раз к вам стучал, хотел предложить пообедать со мной или выпить.

У меня даже голова закружилась от облегчения – мне захотелось его обнять. Но я, разумеется, удержалась.

– Я лежала в постели с гриппом, – призналась я.

Он незаметно попятился:

– Тогда не подходите близко. Не обижайтесь, ко мне внуки приезжают.

Стало быть, его предложение поесть было подачкой, какую иногда делают единственному жильцу. Кстати, о внуках: он впервые упомянул что-то о своей личной жизни. Я снова ощутила болезненное одиночество – мама не в счет. Мы обе страшно одиноки, особенно вдвоем.