— Разве?

Усилием воли Дебора сделала шаг назад и тряхнула головой, словно желая избавиться от колдовского наваждения.

— Да, ― произнесла она, стараясь придать голосу больше твердости. — Ты сказал, что разыгрывать неземную любовь мы будем только на людях. Но здесь нет никого… Можно вести себя, как обычно.

— Именно так я себя и веду, — прозвучало в ответ.

— Ах, ну да, я и забыла, что ты готов затащить в постель любую женщину, которая, по твоему мнению, испытывает хоть малейшее желание…

— Вовсе нет, — почти грубо оборвал ее Витторио. — Ты здорово ошибаешься: я, напротив, очень привередлив. — При этих словах его голос снова стал необыкновенно чувственным и глубоким. — Мне нравятся только те женщины, которые способны одним взглядом разжечь во мне желание. Которые настолько чувственны, что это заметно в каждом их движении. Которые могут полностью отдаться своим ощущениям и довести этим мужчину до сумасшествия. Женщины, которые с готовностью отвечают на ласки. Женщины, которых малейшее прикосновение заставляет трепетать в руках мужчины…

― Прекрати! ― выкрикнула Дебора, пораженная тем действием, которое оказывают на нее слова Витторио.

Он опять говорит о женщинах. А она, как завороженная, слушает его, не в силах отвести взгляда от его глаз, обещающих наслаждение. Нет, больше терпеть эту сладостную пытку невыносимо.

Дебора снова отступила на шаг — и оказалась прижата к стене. Кажется, она попалась. У нее осталось только одно средство удержать Витторио на расстоянии, которое, как вскоре оказалось, не очень-то и действует.

― Тогда пойди и поищи одну из таких женщин! — с вызовом произнесла она. — Я здесь только затем, чтобы получить развод! Только поэтому готова продолжать эту нелепую игру на людях. Но и речи не может быть ни о каком сексе!

― Кто сказал, что секс со мной будет «никакой»? — прошептал Витторио.

Деборе показалось, что пол уходит у нее из-под ног и все тает и растворяется в чарующем звуке его голоса. Она заметила, как приоткрылись губы Витторио. Их чувственный изгиб всегда рождал в ней нестерпимое желание, достаточно было только взглянуть на них… С каким наслаждением она бы коснулась их сейчас своими губами, чтобы беспрекословно подчинить их себе, только себе. Свела бы Витторио с ума долгим, страстным поцелуем, чтобы он просил, нет, умолял о продолжении…

Несбыточные мечты, и она прекрасно это знает.

— Тебе надо идти.

Витторио улыбнулся.

— Твой взгляд говорит совсем другое.

— Он говорит, что тебе пора уходить! — отчетливо повторила Дебора, но невольно отвела взгляд.

— Дебби, зачем ты притворяешься? Почему не хочешь признаться в том, что чувствуешь? Я же вижу, как горят желанием твои глаза, чувствую, как напряжено твое тело. — Он помолчал, затем добавил совсем тихо: — Мы оба свободные люди и можем делать все, что нам вздумается… И в эту минуту я хочу тебя, слышишь, хочу тебя каждой клеточкой своего тела.

Щеки Деборы вспыхнули от возмущения.

— В эту минуту? — вырвалось у нее. — Благодарю вас, синьор Бертола, что снизошли до меня в эту минуту и делаете мне такое великое одолжение! А кто, позвольте узнать, удостоится этой милости в следующую минуту? Кажется, я уже ясно выразилась, что не собираюсь потакать твоим прихотям!

Витторио подумал, что никогда еще Дебора не была более красивой. Глаза сияют, голова гордо откинута назад, так что он едва удержался, чтобы не наброситься на эту белоснежную шею и начать покрывать ее безудержными поцелуями.

— Как же ты ошибаешься, — глухо произнес он, — думая, что я отношусь к тебе как к объекту исполнения моих прихотей. Я ждал этого момента весь вечер.

Дрожащей рукой Витторио осторожно коснулся теплого шелка волос Деборы, затем спустился чуть ниже, к плавному изгибу шеи, и дальше, до волнующей ложбинки между упругими грудями.

— Может, любовь и умерла, но желание стало еще сильнее. Не так ли?

Дебора не отвечала, только смотрела на Витторио в каком-то странном оцепенении. Для него этого было достаточно. И все же он хотел, чтобы она подтвердила его утверждение. Чуть наклонившись, Витторио слегка дотронулся губами до ее приоткрытых губ — и почувствовал обжигающее неровное дыхание.

— Не так ли? — повторил он, проводя кончиком языка по четко очерченной линии ее губ.

Как спелые вишни, подумал он. Только еще слаще.

Дебора почувствовала, что просто не может больше сдерживаться.

— Да, — выдохнула она, закрыла глаза и всем телом прижалась к Витторио.

Губы их слились в жадном, пьянящем поцелуе. Рука Витторио скользнула под черный шелк рубашки. Дебора замерла от удовольствия, когда он начал ласкать ее грудь. И тихонько застонала, когда Витторио коснулся внутренней стороны ее бедер. Властно раздвинув ладонью крепко сжатые ноги, он проник глубже, туда, где находится самое чувствительное место. Волна желания, поднимающаяся изнутри, подхватила Дебору и унесла туда, где ничто не имело значения, кроме губ и рук, ласкающих ее…

Рубашка Деборы полетела на пол вслед за пеньюаром, и Витторио в полной мере ощутил прикосновение к своей обнаженной груди горячего, как огненная лава, тела. Он задрожал от нетерпения. Ни одна женщина не вызывала в нем такого желания, ни одну он не хотел так страстно, как ее. Рядом с Деборой все вокруг переставало существовать, тонуло в сладострастном тумане или кружилось во все убыстряющемся ритме страсти…

Откуда-то издали, словно из другого мира, до них донеслась пронзительная трель телефона.

Витторио поднял на Дебору замутненные желанием глазам и хрипло произнес:

― Пускай звонит… Наверняка ошиблись… В такое время…

Деборе вдруг пришло в голову, что это может быть Боб. Его привычку звонить среди ночи она помнила еще со школьной скамьи. Правда, для этого всегда находились достаточно серьезные причины.

Эта мысль вернула ее к действительности. Она отстранилась от Витторио, который продолжал ласкать гулами нежную мочку ее уха. К тому же это единственная возможность успокоиться, остыть, прийти в себя наконец. Иначе, она за себя не ручается.

Дебора взглянула, вниз и со стыдом обнаружила, что, вероятно, уже давно стоит полностью обнаженная. Их страсть зашла так далеко, что она даже не заметила, как Витторио раздел ее. Быстрым движением она подняла пеньюар. И, стыдливо завернувшись в него, бросилась к разрывающемуся от звонка телефону.

— Слушаю, — произнесла она, задыхаясь.

— Дебора?

Так и есть, Боб. И он явно озадачен странным звучанием ее голоса.

— Да, это я. Ты разве меня не узнал? — спросила Дебора, стараясь говорить как можно спокойнее.

Телефон стоял на прикроватной тумбочке, и она в изнеможении опустилась на постель. Витторио сел рядом. Слишком близко, так что Дебора могла слышать его по-прежнему неровное дыхание.