— Не думаю, что заводили больше двух штук. Один носили, адругой держали на смену, когда первый приводили в порядок. Обычно их присылалинам, у нас их мыли и снова причесывали.

— А вы помните, как заказывала леди Рейвенскрофт другие двадополнительных парика?

— Да. Сама она не пришла, прислала, по-моему, компаньонку —молодую француженку. Очень красивая была барышня. Леди Рейвенскрофт, по-моему,болела, или лежала в больнице, или еще по какой-то причине не смогла прийти.Француженка прекрасно говорила по-английски. Она объяснила, какого цвета должныбыть парики, размер и стиль прически…

— Парики были разного фасона?

— Да! Один очень красивый, с седыми прядями, другой был спраздничной прической для вечерних приемов. Третий с коротко стриженнымиволосами, очень удобный, прическа не мялась под шляпой, а четвертый?.. Не помнюточно. К сожалению, больше я не видела леди Рейвенскрофт. Кто-то говорил мне,что она очень тяжело переживала гибель своей сестры!

— Близнецы были очень преданы друг другу, — заметила миссисОливер.

— Она казалась очень счастливой женщиной.

Обе вздохнули.

— Как вы считаете, имеет ли смысл заказать себе парик? —спросила миссис Оливер.

Миссис Розенталь, приподнявшись со стула, ладонью легкокоснулась волос гостьи:

— Не советую! У вас прекрасные густые волосы. Просто копна!— Она весело улыбнулась. — И вы любите менять прически!

— Правда! Это доставляет мне удовольствие.

— Прекрасно! — воскликнула миссис Розенталь.

Мистер Гоби вошел в кабинет и уселся напротив электрическогокамина, на место, которое он обычно занимал, находясь у Эркюля Пуаро. Онникогда не смотрел на человека, с которым беседовал, а находил какой-нибудьпредмет, который пристально изучал в течение всего разговора. Не важно, что этобыло: карниз, телевизор, радиатор, часы или ковер. Достав из кармана бумаги,мистер Гоби положил их на стол.

— Я подобрал для вас кое-какую информацию, — сообщил он.

Мистер Гоби был известен не только в Лондоне, а и в Англии,а может быть, и за ее пределами, как незаменимый поставщик всяческойинформации. Никто не знал, как ему это удается. Известно было лишь, что оннанимал небольшой аппарат сотрудников, которых называл «мои ноги», и постоянножаловался, что они не так хороши, как раньше.

— Миссис Бертон-Кокс. — Эти слова мистер Гоби произнес такимже торжественным тоном, каким церковный староста говорит: «Третья строфачетвертой главы книги Исайя». — Миссис Бертон-Кокс, — повторил он, — былазамужем за мистером Сесилом Элбери, пуговичным фабрикантом, довольно крупным.Занимался политикой, был членом парламента. Через четыре года после свадьбыпогиб в автомобильной катастрофе. У супругов был ребенок, но он умер. Его женаполучила в наследство поместье, но оно было не слишком в хорошем состоянии таккак дела мистера Элбери в последнее время пошатнулись. Кроме того, у мистераЭлбери была любовница, некая мисс Кэтлин Финн. Большую часть своих денег онзавещал ей. Для его жены это было, конечно, ударом, так как о ее существованииона не подозревала. У Кэтлин Финн был ребенок от Элбери. А спустя три годапосле смерти мужа миссис Бертон-Кокс усыновила этого мальчика с согласияКэтлин. Выяснить все это было довольно сложно! — сообщил мистер Гоби. — Счет заэту — информацию мне придется предъявить отдельно.

— Хорошо, — пробормотал Пуаро, — продолжайте!

— Некоторое время спустя вдова мистера Элбери снова вышлазамуж за майора Бертон-Кокс и превратилась в миссис Бертон-Кокс, и Десмонд тожеполучил эту фамилию, поскольку отчим усыновил его. Тем временем Кэтлин Финнсделала головокружительную артистическую карьеру, стала поп — звездой изаработала огромные деньги. Она написала письмо миссис Бертон-Кокс с просьбойвернуть ей сына. Та отказала. Ее новый муж был довольно состоятельный человек,и даже после того, как он был убит в Малайе, она была вполне обеспеченнойженщиной.

Дальнейшая информация: полтора года назад мисс Кэтлин Финнскончалась, завещав все свое имущество, большие деньги родному сыну Десмонду,который ныне носит имя Десмонд Бертон-Кокс.

— Великодушно! — заметил Пуаро. — А что послужило причинойсмерти?

— По имеющимся у меня данным — от лейкемии.

— Значит, парень унаследовал деньги матери? — задумчивопереспросил Пуаро.

— Деньги находились под опекунством до достижения мистеромДесмондом двадцати пяти лет.

— Итак, он будет богат и независим. А как к этому относитсямиссис Бертон-Кокс?

— Она, насколько мне известно, вложила свои деньги вкакое-то дело, но неудачно. Но для жизни у нее достаточно средств.

— Десмонд написал какое-нибудь завещание? — спросил Пуаро.

— Боюсь, что этого пока я не знаю. Но выясню и немедленносообщу вам. У меня пока все. — Рассеянно поклонившись электрическому камину,мистер Гоби удалился.

После его ухода Эркюль Пуаро, положив перед собой бумагу,начал что-то писать. Временами он зачеркивал написанное, а потом продолжал.Продолжалось это часа полтора, пока не зазвонил телефон.

— Благодарю вас, — сказал он, выслушав то, что говорили надругом конце провода. — Очень оперативно сработали. Да, да. Все это проясняетположение. Мне становится более понятным то, что было совсем непонятно. Да… Авы уверены, что дело именно в этом? Значит, о том, что он приемыш, он знает, ноему никогда не говорили, кто была его настоящая мать? Другой пункт вы тольковыясните? Спасибо.

Положив трубку на рычаг, Пуаро вернулся к прерванномузанятию. Через некоторое время телефон снова зазвонил.

— Я только что вернулась из Челтенхема, — сообщила миссисОливер.

— Рад слышать вас, моя дорогая. И вы видели миссисРозенталь?

— Да. Она мне понравилась. Очень симпатичная дама. Кстати,она тоже слон.

— То есть? — переспросил Пуаро.

— Она прекрасно помнит Молли Рейвенскрофт.

— А парики она помнит?

— Прекрасно.

И миссис Оливер поведала Пуаро все, что узнала о париках отбывшей парикмахерши.

— Ее рассказ полностью совпадает с тем, что говорил старшийинспектор Гарроуэй.

— Значит, все то, что я выяснила, вам и так было известно? —разочарованно спросила миссис Оливер.