Сердце Одры пропустило удар, перед глазами замелькали цветные точки.

«Что? Неужели я влюбилась в Финна? – изумленно подумала она. – Нет, быть того не может! Я не настолько глупа, чтобы влюбиться в этого плейбоя, который относится к женщинам как к игрушкам!»

И все же… За время пребывания Финна на острове Одра открыла в этом мужчине то, о чем раньше не догадывалась. Он оказался не только фанатом опасных развлечений, но также талантливым дизайнером и опытным бизнесменом. А еще он никогда не относился к Одре как к игрушке. Возможно, она в нем ошибалась.

Нет! Одра покачала головой, вспомнив о том, что говорил ей о Финне Руперт. Брат предупредил ее, чтобы она не вздумала влюбиться в его друга. И все же Одре не хотелось убивать надежду, робко зарождающуюся в ее сердце…

– Итак, вот бюджетная версия твоего магазина.

Финн повернул ноутбук монитором к Одре. Она заставила себя сосредоточиться на проекте и сразу затерялась в мире, который создал для нее Финн.

– Ну как тебе?

– По-прежнему прекрасно!

Он улыбнулся, и от этой улыбки сердце Одры пустилось вскачь. Она провела пальцами по изображению горшка с цветами у входной двери.

– Ты такой талантливый дизайнер. Не скучаешь ты ли по своей работе, когда пускаешься в приключения?

Очень медленно Финн протянул руку и закрыл крышку ноутбука.

– Это еще один личный вопрос. И ответ – да, скучаю. Я пытался бороться с этой тягой, не желая ее признавать. Но я не хочу быть всего лишь занудным бизнесменом.

– Дизайн – вовсе не скучное занятие! – Одра указала на компьютер. – Этот проект лишний раз показывает, какой у тебя прекрасный художественный вкус.

Финн встретился с ней взглядом.

– Я веду захватывающую жизнь, которая напоминает ожившую мечту. Этого должно быть достаточно.

Но Одра видела, что это не так.

– Мечты могут измениться, – прошептала она.

Финн опустил глаза.

– В эти две недели на острове у меня было много времени на размышление, и наши с тобой разговоры заставили меня кое-что понять.

У Одры пересохло во рту. В глубине души она надеялась, что Финн признается в любви и скажет, что хочет вместе создать семью.

– И что ты понял? – прошептала она.

– Я понял, как мой образ жизни связан с моими родителями.

– И как же?

Одра затаила дыхание, ожидая, ответит ли Финн.

Он пожал плечами:

– В детстве я ненавидел постоянные переезды и то, что из-за этого у меня нет друзей среди сверстников. Но когда моих родителей не стало… – Он провел рукой по лицу. – Я бы все отдал за то, чтобы они вернулись. И в то же время мне в сто раз больше понравилось жить с дядей Недом, чем с родителями.

В глазах Финна в этот момент читались воспоминания о горе и боли, растерянность и странное чувство облегчения. Сердце Одры сжалось от сострадания и понимания.

– И это заставляло меня чувствовать себя виноватым. Поэтому я попытался построить свою жизнь так, чтобы уравновесить ее между образом жизни Неда и моих родителей. Я думал, что смогу взять лучшее из обоих миров и обрести счастье.

– Но ты несчастлив, – подвела итог Одра и поинтересовалась: – Тебе нравилась какая-нибудь песня так сильно, что ты слушал ее снова и снова, но в конце концов приходило понимание, что, если проигрывать ее слишком много раз подряд, она теряет свое очарование? Наступает момент, когда ты уже больше не желаешь ее включать, а после, услышав где-либо еще, уже не ощущаешь ее первоначальной прелести.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду.

– Возможно, то же самое происходит сейчас с твоей адреналиновой зависимостью. Думаю, тебе пора найти новую песню, на которую откликнется твоя душа.

– Ты не понимаешь. Речь идет о гораздо большем – обо всей моей жизни. Если я перестану вести себя, как мои родители, то, мне кажется, это будет означать мое неодобрение их выбора.

– Я не считаю это неодобрением. Просто ты прокладываешь свой собственный путь.

– Я больше не могу скрывать тот факт, что спуск на лыжах по скоростной трассе уже не приносит мне такие же острые ощущения, как когда-то, а бесконечные круги на спорткаре кажутся монотонными. – Финн пристально посмотрел на Одру. – Я не имею права беспокоиться за тебя и читать тебе лекции о том, как стремиться к мечте, но при этом лицемерно не следовать собственным советам, когда это касается моей жизни.

Одра чувствовала огонь, разгорающийся в груди. Ей хотелось помочь Финну обрести ясное понимание жизненных целей так же, как он помог в этом ей.

– Сколько лет было твоему отцу, когда он погиб?

– Тридцать пять.

– Всего на пару лет старше тебя? – Она выразительно пожала плечами. – Кто знает, чем бы он занимался, если бы прожил дольше.

– Полагаешь, мой отец мог бы отказаться от экстремального спорта? – фыркнул Финн. – Ты, наверное, шутишь!

– Разве в том, что я решила открыть магазин, нет доли сумасшествия?

Он улыбнулся.

– Это не сумасшествие. Это то, к чему у тебя лежит душа.

Сердце Одры переполняли чувства к Финну, и ей казалось, что можно заметить, как любовь сияет в ее глазах, а потому Одра невольно опустила взгляд.

– Мы никогда не узнаем, какое будущее могло бы ожидать твоего отца. Но он вполне мог под влиянием кризиса среднего возраста вернуться в Австралию и, допустим, стать фермером.

Финн невольно рассмеялся, а Одра продолжила:

– Я знаю, что многие люди критиковали образ жизни твоих родителей, считали их безответственными и легкомысленными. Но твои мама и папа никому не причиняли вреда, и они сполна оплатили свои счета. Твои родители были свободными духом людьми. И они непременно посоветовали бы тебе следовать велениям своего сердца, делать то, что приносит тебе счастье, и не заботиться о мнении окружающих.

Одра помолчала, наблюдая за тем, как Финн обдумывает ее слова, а затем задала вопрос, который вертелся на языке:

– Что ты собираешься дальше делать?

Финн покачал головой:

– Понятия не имею.

Она понимала, что ему нужно время, чтобы принять решение.

Когда Финн снова посмотрел на Одру, его взгляд был полон тепла, а еще в нем читалось что-то неуловимое. Симпатия? Веселье? Удивление?

– Это был классный отпуск, Одра!

Не в силах вымолвить ни слова, она лишь кивнула в ответ. Теплый ветерок взъерошил ее волосы, и Одра стянула их в хвост. Почему-то это заставило Финна улыбнуться.

– Я собираюсь укоротить их, – объявила она. – Постригусь коротко, почти под мальчишку – ненавижу, когда эти пряди свисают мне на лицо!