Мы пошли.

Я шла туда и понимала, что танцевать, конечно, не буду. Не сейчас. Не могу. Слишком много всего. И Марко…

Когда я думала, как там Марко — становилось совсем паршиво на душе.

Столько сразу.

Но мне просто необходимо немного отвлечься, иначе сойду с ума. Сменить тему. Нужно же что-то делать до утра. Спать я не хочу, днем выспалась. Поговорить не выходит. Можно хоть посмотреть, как другие веселятся.

Просто так сидеть дома — невыносимо.

Сделать хоть что-то.

Рой послушно шел за мной, на шаг позади.

Марко ждал меня, сидя на пороге.

Внезапно уколола совесть. Пока я там развлекаюсь, он тут…

Я ведь даже танцевала с Роем. Пусть один танец, и в самом конце. Пусть, я не хотела, но, мне кажется, Рою просто надоело смотреть, как я мучаюсь. Он без особых церемоний схватил и потащил в круг. А дальше музыка справилась сама, понесла, и я благодарна…

Марко поднял на меня глаза, сам поднялся навстречу. И я не удержалась, бросилась к нему, забыв обо всем.

— Марко!

— Пина! — он поймал меня в объятья. — Как ты? Я так испугался за тебя.

— Я тоже. Я думала, с ума сойду! Думала, тебя убили там на пляже. Боже мой… Я так испугалась! Марко…

— Я очнулся, и сразу к тебе. Сбежал от врачей, они не хотели отпускать. Но здесь мне сказали, ты ушла танцевать, — он смотрел на меня, чуть обиженно.

Кольнула совесть. Я ушла без него. Легкомысленная свинья…

Невольно обернулась на Роя, пытаясь понять, что сказать… надеясь на поддержку.

И он понял, пришел на помощь.

— Она и так целый день на успокоительном. Сама не своя. Ты развлеки ее, центурион, — сказал Рой мягко. — А то мы с тобой проморгали, а у сеньориты нервный срыв.

— Пина… прости…

Теперь совесть начала мучить Марко, он так заметно и смешно смущался.

Он обнимал меня, и я уткнулась носом ему в грудь. Зажмурилась.

Почти счастье.

И сразу почувствовала, как сильно он хочет развлечь меня прямо сейчас, но…

— Я не справился, Пина.

— Испугался? — усмехнулся Рой.

Марко напрягся.

— Это ведь из-за тебя, да? — холодно спросил он.

— Да, — сказал Рой спокойно. — Из-за меня. И, наверняка, не последний раз. Поэтому я и спрашиваю, не испугался ли ты? Вторую жизнь тебе подарили, а третьей может не случиться.

Что-то было такое в глазах Роя. Вызов?

Ревность? Нет, это уже слишком… Даже притом, что еще десять минут назад, я обнимала в танце его, и смеялась, и его ладонь лежала на моей талии… Но — нет. Ничего не было. Совсем ничего. Это ничего не значит. Рой всегда очень старательно соблюдал дистанцию. Только один танец.

А Марко меня удивил.

— Нет, не испугался, — сказал он, и даже не холод в голосе, звенящая сталь. — Я не боюсь умереть. И не боюсь влюбиться в девушку, с которой у нас не может быть никакого будущего. Которую я неизбежно потеряю, и это разобьет мне сердце. Но сейчас я не боюсь говорить ей о своей любви. И жить тоже не боюсь.

Марко смотрел на Роя словно бы свысока, обнимая меня одной рукой. Никогда бы не подумала, что он может так. С каким-то осознанием превосходства.

Он прав. Для того, чтобы любить по-настоящему, не смотря ни на что, нужно мужество. И еще какое. Любить, зная, что этому скоро придет конец.

Мы сидели в небольшой беседке с видом на море, завтракали.

Сидели мы с Марко, а Рой чуть дальше, на скамеечке. У него была все та же книжка в руках, литровая, наверно, чашка кофе и стопка бутербродов. Кофе… интересно, когда он спал в последний раз? Вчера у него вряд ли вышло. Он не человек, конечно, человека бы давно просто срубило, но… у всего есть предел.

Марко намазывал сладкий абрикосовый джем на тост.

Я вдруг поймала его взгляд. Вздрогнула.

— Значит, он отбил тебя, да? — тихо спросил Марко, разглядывая меня. — Я не справился, а у него отлично получилось? Я как-то видел драконов в бою, они даже не оборачиваясь страшны.

— Да, — сказала я. Глупо отрицать. Он меня отбил.

— А на то, что это по его вине, значит, закрыли глаза?

Я поджала губы. У меня не было сил что-то доказывать еще и ему. Хватит с меня.

— Мне хотели сменить куратора, но я написала заявление, и его оставили. Это мое решение.

И закроем эту тему.

Марко улыбнулся.

— «Это мое решение». Ты руководишь людьми у себя там?

— Да, — сказала я.

И даже если это Марко не нравится, я все равно ничего не могу с этим сделать. Не хочу притворятся, карнавала мне сейчас хватает и так.

— Это заметно, — сказал он. Улыбаясь. Глядя так внимательно. И я даже не могла понять, что он по этому поводу думает. Не все ли равно?

— Ты меня совсем не знаешь, — сказала я.

Он пожал плечами.

— Я чувствую тебя, Пина. Оборотням иногда достаточно чувствовать. Что было в твоей жизни, а чего не было, — не так важно. Я чувствую, что ты за человек.

Смутилась. Даже не знаю из-за чего. Испугалась, что он сейчас будет рассказывать, какая я хорошая.

— Мне продлили отпуск, — сказала быстро, пытаясь сменить тему. — Мне добавили еще три дня. Так что у нас немного больше времени… Или ты не можешь так долго остаться со мной?

У него же тоже своя жизнь и свои дела, не только у меня.

— До конца Карнавала, я свободен в любом случае. На последние две ночи я постараюсь что-нибудь придумать. Я очень рад, Пина. На самом деле. Даже если бы ты решила остаться еще на месяц, я нашел бы способ остаться с тобой.

Что-то не клеилось. Я смотрела на него, и не понимала, что мне сказать.

Он готов на все ради меня.

Я рада, да, но…

Что-то случилось…

— Я очень испугалась за тебя, Марко, — сказала я, отчаянно пытаясь ухватиться хоть за что-то. — Даже не представляю, что бы я делала, если бы… если…

И не смогла вслух.

— Если бы меня убили? Ты бы вернулась к себе, и забыла со временем. Люди не привязываются так сильно. Время стирает все. Но я все равно рад, что ты переживала за меня.

Он чуть заметно улыбался, разглядывая меня, склонив голову на бок. Он действительно рад, и готов принять все таким, как есть.

«Люди не привязываются».

— А оборотни? — спросила я. — Привязываются сильно?

— Да. Один раз и на всю жизнь.