– Да ты что? – Сандугаш обрадовалась так, словно земляка встретила. – Расскажи!

– А что рассказывать? Она спала с одним из спонсоров. Познакомилась с ним в ночном клубе, он и затащил ее в конкурс. Других шансов у нее не было бы. Правда, она не такая красивая, как ты. Фигура ничего, но лицо кобылье. А всё туда же! – Глаза Милы блеснули, как у кота. – Она даже в финал вышла, представляешь? Но корона досталась другой. Та, видимо, с более крутым спонсором спала. Так у девчонки той, Лизы, знакомой моей, потом нервный срыв случился.

– Ей тоже очень деньги были нужны? – сочувственно покачала головой Сандугаш.

– Да нет, у нее родители нормально зарабатывают. Просто нелегкое это дело – спонсоров ублажать. Он такие вещи от нее требовал… – Мила интимно понизила голос. – Однажды привез Лизку в загородный отель, вроде как на романтический уик-энд. А там ждал еще один его друг. И спонсор говорит: «Я решил проверить, насколько сильно ты меня любишь, что ты готова сделать для меня. Ты ведь любишь меня?» Эта дура подтвердила – да, люблю. А он такой: «Ну тогда проведешь эту ночь с моим другом Василием. Я понимаю, что тебе неприятно, но зато потом буду знать, что моя девочка на все готова, чтобы сделать мне приятное».

– И ее не смутило, что ему это приятно – отдать девушку другу? – ахнула Сандугаш.

– Ну как-то мозги он ей запудрил, тоже поди не дурак. А друг Василий, надо сказать, был ужасный какой-то. Под семьдесят, с лишним весом, изо рта лекарствами пахнет. Одна радость – член не стоял у него. Но все равно… Лизка потом три дня в бане провела, все ей чистоты хотелось. Забронировала кабинку в Сандунах и сидела там. Ее уже персонал гнал – мол, девушка, вам с сердцем плохо станет. А она им: отстаньте, с каким-таким сердцем, у меня и сердца нет. Потом на антидепрессанты села. А корона все равно мимо прошла. И много таких историй было. А ты лезешь куда-то…

– У меня есть деньги, вот. – Сандугаш протянула Миле сумму, которая была указана в объявлении. – Ну, не получится, так уеду. Тебе ведь тоже, наверное, не просто беспроблемную соседку найти. А так я хоть пару месяцев поживу тут.

– Это уж точно, – усмехнулась Мила, – кому только эту комнату не сдавала. Я ведь тоже не от хорошей жизни. Мне деньги постоянно нужны… Ладно, живи, раз ты такая упертая. Потом только не говори, что я тебя не предупреждала.

На следующее утро первым делом Сандугаш позвонила в офис конкурса «Мисс Страна». Говорили с ней вежливо, но отстраненно – как будто на другом конце линии сидел робот, запрограммированный на серию стандартных ответов. Выяснилось, что Сандугаш срочно нужно привезти фотографии, потому что первый тур конкурса заочный и осталось всего четыре дня, чтобы подать заявку. Почему-то она этого не учла: могла бы еще из дома отправить снимки, хотя бы те, которые сделал Даня Семенычев.

Девушка запаниковала. Денег на хороший фотосет у нее не было. У нее и на еду почти не осталось. Похоже, ближайший месяц питаться ей одной гречкой да овсянкой без масла. Но это не страшно, голод она переносила легко. Да и вообще невзгоды легко переносятся, если у тебя есть мечта и цель.

Решение пришло спонтанно – надо кинуть клич в Интернет. Фотограф – профессия модная, многие мечтают о такой карьере и бродят по Сети в поисках интересной фактуры. А лицо у Сандугаш необычное, камера ее любит.

Она составила объявление, разместила в социальных сетях. Мила почему-то прониклась проблемами соседки, хотя она вовсе не была похожа на человека, который привык кому-то бескорыстно помогать. Может быть, ей хотелось посмотреть веселое шоу «Облом наивной провинциалки в жестоком городе». Она тоже созвонилась с какими-то своими многочисленными знакомыми, и в итоге нарисовался подходящий фотограф, который согласился бесплатно сделать для Сандугаш фотографии формата конкурса, но за это девушка должна была поработать моделью в его фотопроекте. Сандугаш легкомысленно согласилась, сказав, что не готова только на обнаженку, а все остальное – пожалуйста. Откуда ей было знать, насколько извращенной бывает фантазия некоторых столичных творческих работников…

Встретились они на окраине Измайловского парка, и сначала фотограф буквально за четверть часа отснял то, что требовалось Сандугаш для участия в кастинге.

– Такое выразительное лицо – да с вами одно удовольствие работать! – похвалил он. – Вы рождены для того, чтобы стать моделью. Идеальные параметры. Лицо и выразительное, и готовое к любой маске. Можно что угодно нарисовать – любую эмоцию и подтекст, но все равно за всем этим будет читаться личность.

– Да вы всем, наверное, такое говорите, – смутилась девушка.

Фотограф был ненамного старше ее самой. Студент, будущий журналист, мечтающий о личной выставке в Манеже. Ему нравилось работать в сложном жанре – постановочные фотосказки. И для Сандугаш он выбрал роль злой русалки. Сначала они долго шли по лесу – фотограф предупредил, что хорошо бы взять с собой резиновые сапоги. Но откуда же у нее сапоги в чужом городе? Сандугаш все ноги промочила, в кедах грязная вода хлюпала. И мысли странные в голову лезли: «А вдруг он вообще маньяк, сейчас заманит в глушь, а там…»

Но фотограф всего лишь привел ее на берег небольшого ручья, после чего, порывшись в объемной сумке, вручил ей длинное белое платье, очень мятое.

«Это даже хорошо, что оно такое, сейчас мы его вообще уделаем!» – объяснил он, перехватив удивленный взгляд Сандугаш, которой вовсе не так представлялась модная съемка у московского фотографа.

Но что делать: отошла за деревья, свою одежду аккуратно положила на какой-то пень.

Платье было похоже на саван. Мертвая невеста из фильма ужасов.

Дальше – еще интереснее. Фотограф попросил ее лечь в воду.

«Как Кайли Миноуг в клипе, где ее убивает Ник Кейв. По ней там еще черная змея ползет. Змеи у нас, к сожалению, нет, зато есть кое-что получше!»

Выяснилось, что у него с собой трехлитровая банка, набитая капустными листьями, на каждом из которых сидит живая улитка-ахатина размером с куриное яйцо. Сандугаш посмотрела, и ее передернуло – архетипический страх чужеродного, склизкого, лишенного эмоций. Фотограф разместил улиток на ее лице (предварительно густо присыпав его белой пудрой) и груди. Вода была ледяной. Платье намокло, прилипло к телу. Улитки медленно ползли по коже, оставляя за собой клейкие следы. «Ты не дрожи так! – просил фотограф. – Ты должна быть как будто мертвая! Только глаза – живые и злые. И руки ко мне тяни из воды».

Фотографии были отправлены, Сандугаш успела.

Начались московские будни. Довольно грустные, надо сказать. Радость неофита потихонечку таяла.

В первые дни Сандугаш самозабвенно гуляла по центральным улочкам, рассматривала дома и людей, забредала в церквушки и скверы, подолгу стояла на набережной, подставив лицо солнцу. Все здесь было другим, даже запах. Все казалось ей чудным, и все очень нравилось.

Но трудно быть беззаботной, когда денег едва хватает на проезд. Девушку постоянно мучил голод – она старалась отвлекаться. И делала дыхательную гимнастику, которой когда-то обучил ее отец. Надо представлять, словно животом дышишь, медленно, глубоко. Тогда и мысли успокаиваются, становятся медленными и плавными. И ощущения притупляются – так можно и с болью справиться, и с голодом, и с недомоганием.