— Типичное отравление — пробормотал следователь и вновьвзглянул на Бориса Алексеевича.

Тот побагровел, нервно поправил очки, но промолчал.

— Это был яд, — уверенно произнес один из экспертов, мужчиналет тридцати пяти, шатен с растрепанными волосами. Он все время пытался ихпригладить. Похоже, эксперт спал в дежурной части, когда его разбудили, чтобысрочно выехать на место происшествия. Поэтому у него было помятое лицо в«шрамах» от подушки.

— Точно установили? — грустно спросил следователь.

Если бы Денисенко внезапно умер от инфаркта, все было быпросто. Можно было бы составить протокол, получить на следующий день акт срезультатами вскрытия тела и закрыть дело. Но теперь нужно было возбуждатьуголовное дело по факту убийства. И самому тянуть его. К тому же, следовательпонимал, что дело это неблагодарное, так как хорошо знал, кто живет в этомпоселке и какими возможностями располагают эти люди для оказания давления напрокуратуру.

— Точно, — подтвердил эксперт.

— В коньяке убитого мы обнаружили яд. Не знаю, какой именно,но мы это быстро выясним в нашей лаборатории.

— А второй бокал? — быстро спросил следователь. — Тот,который разбился?

— Он чист, — ответил эксперт.

— Пролился хороший французский коньяк. Но яда в нем не было,это точно. Хотя все равно образцы жидкости мы направим на экспертизу. И бутылкутоже возьмем, — кивком показал он на большую пузатую бутылку.

— Значит, потерпевший выпил коньяк из этого бокала и сразуумер, — продолжал следователь, обращаясь к Ратушинскому и Дронго. —

Вы можете объяснить, почему оказались здесь в такой момент?

— Меня пригласил на ужин хозяин дома, — ответил Дронго. Меня и моего напарника.

Он видел, как нервничает Борис Алексеевич, решил, что неследует распространяться об истинных причинах своего визита.

— На ужин, — задумчиво повторил следователь.

— Его вы тоже пригласили на ужин? — спросил он, указывая наумершего.

— Наши жены работают в одном институте, пояснил Ратушинский.

— Мне кажется оскорбительной ваша манера подозревать меня ивсех моих гостей.

— Тогда кто же его отравил? — спросил следователь.

— Святой дух?

— Не совсем, — ответил Дронго.

— Мне кажется, вы допускаете элементарную ошибку, неразобравшись, в чем дело, вы начинаете подозревать всех присутствующих. А яубежден, что Денисенко никто не хотел убивать и его смерть абсолютнаяслучайность.

— Ему случайно положили в бокал яд? — насмешливо спросил следователь.

— Это ничего не меняет. Думаю, что…

— Меняет;— уверенно перебил его Дронго.

— Дело в том, что бокал, из которого пил погибший, был неего.

— Как это — не его? — потер переносицу следователь.

— О чем вы говорите? Он не пил из этого бокала?

— Пил. Но это был не его бокал, — пояснил Дронго.

— Его бокал разбился за несколько секунд до этого. Дело втом, что не успели мы пригубить коньяк, как с кухни раздался громкий звукбьющейся посуды. Мы все поспешили туда, чтобы выяснить, чем можно помочь. Когдамы возвращались на свои места, господин Молоков неловко задел бокал господинаДенисенко. Сосуд упал на пол и разбился. Вы слышали, что сказал эксперт: вбокале господина Денисенко был чистый коньяк. Когда господин Ратушинскийпредложил тост за женщин, жена погибшего разрешила ему взять свой бокал. Онподнял бокал супруги, сделал несколько глотков — и умер.

— Это меняет дело, — задумчиво произнес следователь.

— Получается, что хотели убить его жену. Нужно ее допросить.

— Не в таком состоянии, — возразил Дронго.

— Лучше отправьте к ней врачей. Пока она держится, но,боюсь, у нее вот-вот начнется истерика. Поверьте, сейчас она не сможетадекватно отвечать на ваши вопросы. Она почти невменяема. Только что у нее наглазах погиб муж, а затем она узнает, что отрава была предназначена ей. Затемтеряет сознание ее подруга, хозяйка дома. Мне кажется, переживаний более чемдостаточно. Хотя бы на этот день.

— Ладно, — согласился следователь, — пусть будет по-вашему.Но мне все равно нужно оформить протоколы допросов свидетелей. Хотя бы завтраутром. Придется заново беседовать с каждым из вас.

— Наверное, — согласился Дронго.

Он смотрел на экспертов, которые заканчивали свою работу.

— Все-таки это отравление? — спросил он.

— Да, — кивнул эксперт с взлохмаченной головой, — точно так.

Дронго и Ратушинский вышли из гостиной.

— Вы правильно сделали, что ничего ему не сказали, —взволнованно произнес Борис Алексеевич, — ему незачем знать, зачем вы сюдаприехали. И никому не нужно знать.

— Лучше предупредите семью своей сестры и свою секретаршу —напомнил Дронго. — И не нужно заранее никого подозревать.

Борис Алексеевич поправил очки и посмотрел на своегособеседника.

— Вы имеете в виду Юлию? — спросил он.

— И ее тоже, — ответил Дронго.

— Не делайте поспешных выводов. Успокойтесь и возьмите себяв руки. Сейчас уже поздно, и, боюсь, следователь нас не скоро отпустит. Он,кажется, не рад, что эксперты подтвердили мою версию. Сегодня я уже не смогунормально ни с кем поговорить. Но завтра днем я хочу осмотреть вашу квартиру,побывать у вас на работе и встретиться с Инной Денисенко — с ней я еще не успелпоговорить.

— Надо узнать, когда будут похороны, — сказал БорисАлексеевич.

— Я возьму на себя все расходы.

— Сначала тело отправят в морг на вскрытие. Потом долженбыть подписан протокол. Это займет два-три дня, не меньше.

— Чтобы его тело вскрывали, нужно согласие родственников, аИнна никогда его не даст.

— Не хочу вас огорчать, но согласия в данном случае никто неспросит. Произошло убийство, и следователь обязан провести надлежащиеследственные действия. Тело заберут в морг для судмедэкспертизы, и его жена неимеет права возражать. Тем более, что она одна из подозреваемых.

— Инна тоже?! — изумился Борис Алексеевич.

— Вы думаете, что она отравила своего мужа?

— Я пока ничего не думаю. Но ведь он погиб, выпив из еебокала. Она же сама сказала это. Получается, что только у нее была возможностьнезаметно подложить яд в свой бокал, а затем дать его мужу. Кстати, постатистике, чаще всего травят своих мужей именно любящие жены. Может, онаузнала, как Михаил Денисенко обошелся с вашей секретаршей во время записипередачи и решила восстановить справедливость?