«Досточтимый господин Ашур? Это еще что за обращение?»

– Ох, какой ужас! – отозвался Орион, и я уловила в его тоне легчайший оттенок сарказма. Хоть бы эта женщина ничего не заметила! – Прелюбодеи? Вот богомерзкие люди!

Подавшись вперед, она зашептала:

– Отвратительные твари. Вы как в Осборн-то явитесь, так и передайте: сама матушка Патнэм сказывала, дьявол поселился в лесу из-за нечестивости людской. В чащобе добрые люди делаются аки звери, разгуливают промеж деревьев в чем мать родила, в крови вымаранные. Женщины там отдают тела свои Человеку-Тени, наподобие самок в течке, стоят на руках и коленях да визжат от неги животной. – Собеседница Ориона тараторила, захлебываясь словами, пребывая в совершенном восторге. Глазки у нее бегали, щеки разрумянились. – Они с дьяволом уговор заключили, сама видала, вот как вас сейчас вижу!

Я собралась возразить, что, по ее собственному заверению, в Осборне женщина никогда не была, но вовремя вспомнила, что мне велено держать язык за зубами.

Что ж, если ее слова правдивы, а женщины и в самом деле бегают по лесу голышом, совокупляясь с демонами, возможно, именно по этой причине Умирающий Бог ошивается здесь уже целых полгода. Кем бы ни был, похоже, он знает толк в веселье. В отличие от унылого вида смертных мужчин, хлебающих суп в этой таверне. Неудивительно, что Умирающий Бог успел обзавестись почитательницами. Да и понятно, почему матушка Патнэм отправилась на его поиски.

Орион выпрямился, в теплом свете свечи сверкнув голубыми глазами.

– Горе тому, кто злодея вожделеет, – наставительно произнес он. – Мы явились сюда, дабы изгнать дьявола из этих добрых городов. Таково наше священное предназначение, сколь много опасностей оно нам ни сулило бы. Я лишь о том и мечтаю, чтоб загнать зверя окаянного на костер адов да спалить его книгу дьявольскую, дабы доле не развращал он невинных девиц мерзостью своею.

– Истину глаголете. – Щеки женщины раскраснелись сильнее, и она улыбнулась Ориону, продолжая таращиться на него как завороженная. – Ох, и доблестный же вы охотник на демонов! Да-да, слыхали мы о «Маллеус Даймониорум», знали, что явитесь вы очистить края наши от скверны. Поджидали мы вас, ох поджидали. – Она склонилась еще ниже. – Большая честь для нас, коли пришел к нам такой выдающийся человек. Сила в вас великая и отвага, уж вы нас убережете от зла.

Я ушам своим не поверила! Женщины заигрывали с Орионом даже в аду!

Он лишь сложил пальцы домиком.

– И вы разумеете, дьявол тот и доселе рыщет в Осборнском лесу?

– Да куда ж он, окаянный, денется? Лес-то тот как есть проклят. Своими глазами видала, да не единый раз, как бесстыдницы в чем мать родила вьются вкруг него в танце бесовском. Похоть им в голову ударила, опьянила. Все лес виноват, злые мысли внушает. А дьявол-то как разок глянул на меня, так и смекнул, что я исполнена благочестия, и осерчал страшно. Завыл он жутко, аки дикий зверь, да и прогнал меня в ночь глухую.

Воодушевленная воспоминаниями, матушка Патнэм провела рукой по своей груди.

Из ее рассказа я заключила, что она намеренно бродила по лесу удовольствий, надеясь на встречу с дьяволом, но даже он ею не прельстился, сочтя чересчур странной.

– Хвала вам, матушка Патнэм, – без тени веселья заявил Орион. – Вы истинно благословенная женщина.

Она хихикнула.

– А поведайте-ка, сколько в вас росту? Не доводилось мне прежде встречать такого статного мужчину. Вы и с жеребцом посоперничать можете.

Я уже открыла рот, чтобы напомнить о своем голоде, но Орион коснулся моей руки.

– Жена моя дала обет молчания, дабы искупить грехи свои.

Полагаю, в Салеме мне следовало называться не иначе как его законной супругой, в противном случае я рисковала оказаться в колодках, как та несчастная пара снаружи.

«Минуточку, что за грехи Орион мне приписал?»

Женщина впервые повернулась ко мне, будто только сейчас заметила.

– Грехи-и-и-и? – протянула она, нахмурившись. – Лицом-то она и впрямь на блудливую демоницу похожа, какие во снах жутких являются. Что натворила она, ответьте? Надобно ей покаяться прилюдно.

Я лишь плечами пожала, а Орион усмехнулся уголками губ.

– Повинна она в искушениях порочных, а уж до плотских утех как жадна, не унять, не утишить. Но ныне дюже раскаивается.

– О-о-о! – Лицо женщины скривилось от отвращения. – Глаза-то ее о том же сказывают. Все как есть в них видать. – Она наигранно передернула плечами. – Уж вы в лес тот ее не пущайте.

Я пнула Ориона под столом.

– А что же дьявол? – продолжал он. – Где в лесу вы видали его, столь доблестно поборов искушение?

– На вершине холма скалистого, под лунным сияньем, – сверкая глазами, отозвалась она и, спохватившись, добавила: – Принесу я вам омара, самого лучшего, дабы укрепили вы силы свои для борьбы против тьмы окаянной. – Меня она полоснула острым осуждающим взглядом.

«Нечего так зыркать, матушка Патнэм, – мысленно ответила ей. – Я прекрасно знаю, что ты делала в том лесу».

Поскольку матушка Патнэм явно симпатизировала Ориону, она дала нам с собой две оловянных фляги фруктового горячего пива – только что из котла, – которое сама называла «похлебкой». А вот ко мне женщина испытывала почти осязаемую ревность. Я бы не удивилась, потащись она лично в зловещий лес под предлогом того, чтобы помочь так называемому досточтимому господину Ашуру.

Хоть матушка Патнэм и раздражала, «похлебкой» снабдила великолепной. Исходящий от пива пар согревал мне щеки, пока мы шагали к Осборну, а горячий металл фляги не давал снова застудить пальцы.

Дорога, извиваясь, вела нас с Орионом на запад, прочь от кособоких зданий Салема и океана. Держа путь в Осборн, мы миновали холмистые фермерские угодья, где на стылых полях стояли жующие траву коровы, от тел которых в холодный воздух поднимались клубы пара. Грунтовая дорога тянулась между выкрашенными в сдержанные цвета – бледно-желтый, кремовый и темно-коричневый – жилыми домами. Трепещущие на ветвях деревьев ярко-оранжевые листья напоминали мерцающие язычки пламени.

– Орион, чем ты планируешь заняться потом? – тихо спросила я, видя, что поблизости никого нет. – После того, как убьешь Камбриэля и захватишь город, что намерен делать со своей властью? Ты мне так и не сказал.

– Думаю, начну с того, что верну все отнятое у нас.

Я вскинула брови.

– А когда закончишь, останется ли в Городе Шипов хоть кто-нибудь, кем ты мог бы править?

– Надеюсь, некоторые окажутся достаточно умными, чтобы не вставать у меня на пути.

Я заметила, что по мере того, как мы углублялись в Осборн, здания жались друг к другу все теснее. Дома из темного дерева нависали над дорогой, так что берег океана больше не был виден. Небо потемнело, местами его пересекали сиреневые и малиновые полосы.