сталкера, сжимающие горло живого существа с безумной силой. Выдавливающие жизнь каплю за каплей, а затем равнодушно нажимающие на значок камеры в телефоне. Со Скалиным что-то случилось. И это что-то Разину решительно не нравилось.

— Скалин, зачем ты так, — вырвалось у Степы, помимо воли снова взглянувшего на почти раздавленную шею Галанина. — Самооборона и все такое, но это… это…

— Скалин, говоришь? — сталкер засмеялся шипящим смехом и ухватился за скрывающий лицо платок. — Нет, Степа. Я даже не знаю, о ком ты.

Платок слетел на пол. Разин отшатнулся, зажмурив глаза и с трудом подавив крик.

— Скал, — донеслось до него. — Скалина сожгли, приятель. Добро пожаловать в комикс. Теперь можете звать меня майор Скал.

Тут Степин желудок перестал сдерживаться и снова заставил хозяина перегнуться через борт ванны.

— Плохое имя, что ли? Скал же по-английски «череп»? У урода и имя уродское должно быть, в целях гармонии, — пробормотал майор, возвращая платок на место. — Кстати Крабу наверняка бы понравилось.

* * *

Темнота накрыла город уже два часа назад. Полковник Кадышев направлялся домой. Служебная машина разбрызгивала лужи, не обращая внимания на случайно облитых грязью прохожих, непредусмотрительно оказавшихся поблизости от края дороги. «Грязный босс» еще не знал, что Павла Галанина недавно отвезли в морг. Ему вообще не хотелось больше ничего знать об этом деле. Государственная машина распорядилась своим правом на жизнь Е. В. Скалина и больше здесь не о чем было говорить. У каждого из нас есть всевозможные права, лимитированные кем-то, у кого их больше. У Кадышева, например, тоже было одно право, которое ему очень нравилось. Право жить за городом, где воздух еще не так загажен, как в центре. Поскольку пост полковник занимал не самый высокий, можно было не стеснятся. Будь он президентом или премьер-министром, тогда другое дело. Приходилось бы жить там же где народ и дышать тем же воздухом из чисто политических соображений. Совсем скоро простые граждане поймут, что в наш загазованный век престижно жить как раз таки не в центре, а на окраине. Именно там пока можно подышать в свое удовольствие. Если к моменту такого прозрения, все власть предержащие окажутся за городом, поднимется несусветный хайп в стиле: «Мы тут задыхаемся, а они…».

— Владимир Николаевич, — добродушный голос шофера прервал ленивый ход мыслей Кадышева, — вы просили напомнить насчет магазина.

— Ах да, — полковник рассеяно кивнул. — Спасибо, Леша. Тормозни возле какой-нибудь лавки.

Темно-вишневый "мерс" замер возле небольшого магазинчика, стилизованного под некое подобие супермаркета, чья вывеска сияла всеми оттенками трупно-синего цвета.

Да, мысли полковника не отличались оптимизмом и весельем. И вовсе не потому, что выгнали Разина, а Скалина вообще приказали… Кадышев по привычке заглушил окончание фразы, так как не позволял себе даже мысленного разглашения очередной грязной тайны. Ни Разин ни Скалин не представляли для полковника интереса, его злила лишь непосвященность в то, что Кадышеву знать не полагалось.

Уловив косой взгляд продавца, он поспешно схватил батон, пачку молока и сигареты. Расплатившись, Кадышев подошел к машине. Зажав хлеб под мышкой, он с трудом открыл дверцу, неловко вывернув пальцы. Повернувшись к сидению задом, полковник осторожно сел, втянув в салон ноги.

— Поехали, Леша.

Холодный металл прикоснулся к виску. Сама собой захлопнулась дверца машины. Хлеб, падая мелькнул своим пропеченным боком. Кадышев осторожно скосил глаза и увидел зажатый в чье-то руке пистолет, заканчивающийся глушителем, уткнувшимся в голову полковника.

— Здравствуй, Владимир Николаевич.

Машина Кадышева стояла сбоку от магазина. Благодаря этому полковник был освещен светом его витрины, тогда как говоривший оставался в тени. В такой ситуации, лучшее, что можно было сделать, это постараться успокоиться и ждать, когда с тобой заговорят и объяснят, какого черта им понадобилось.

— Успокоился, — удовлетворенно произнес голос. — Вот и молодец.

Пистолет отодвинулся и исчез в темноте. Непроизвольным движением полковник поднял руку и коснулся виска, стараясь стереть с него ощущение смертельного холода.

— Извини за ствол, но мне хотелось, чтобы ты сразу понял, что к чему.

Все было действительно понятно. Если вы служите в ФСБ в чине полковника, то очень вряд ли кто-нибудь приставит к вашей голове пистолет без особой причины. И тут уже бесполезно кричать что-нибудь вроде «да вы знаете, с кем имеете дело». Они знают и именно поэтому без сомнения чувствуют себя достаточно сильными, чтобы наплевать на все твои угрозы.

— Что вам нужно? — полковнику пришлось заговорить первым, поскольку чувствовалось, что его сосед делать этого не собирается.

— Всегда мечтал покататься с тобой по Москве. Красивая она — столица. Особенно ночью и вдвойне особенно из окна твоего шикарного «мерса». Знаешь, мне всегда хотелось иметь что-то подобное. Поехали, Степа.

Кадышев вскинул глаза. Водитель, занявший место исчезнувшего Алексея, на мгновение повернул голову, всматриваясь в зеркальце заднего вида.

— Разин! — воскликнул полковник. — Если это ты, то значит…

Он повернул голову и с растущим страхом взглянул в темноту. Машина плавно переместилась поближе к проезжей части. Яркий уличный свет поплыл по салону, медленно обрисовывая то, что поначалу Кадышев принял за маску, купленную в магазине приколов.

— Главное, что глаза целы, — майор оскалил зубы, став еще больше похожим на высохший труп. — Могло быть гораздо хуже, как говорит мой врач.

Полковник не был трусом, но мало кто останется спокойным, сидя рядом с озлобленным и изуродованным человеком, у которого есть все основания считать тебя врагом. По той простой причине, что ты пытался его убить. Затевая перестрелку, лучше всего выстрелить первым, и совсем здорово при этом еще и попасть. Ведь противнику принадлежит следующий выстрел.

Лоб Кадышева покрылся испариной. В такие минуты, когда смертельный страх холодом стискивал сердце, полковник предпочитал побыстрее расставить точки над i. И это не было проявлением храбрости. Гиена тоже способна яростно защищаться, но только тогда, когда ее припрут в угол.

— Хватит танцевать вокруг да около, — хрипло сказал Кадышев. — Выкладывай, что тебе нужно и уматывай.

Скал ухмыльнулся, но отвечать не спешил. Полковник обеспокоено покосился на окно и