– А где тогда все?! Куда вы их дели?

– Тихо! – прервал поток обвинений Горбунов и к чему-то прислушался. Из левого коридора донесся тихий шелестящий звук, будто большая змея сворачивала кольца. – Быстро! Назад, вверх по лестнице!

– Но…

– Быстро!!!

Загнав на минуту растерявшихся парней снова за угол лестничного пролета, военрук остановился у самого угла стены. «Прикрывает нас?» – немного удивленно подумал Роман. Было в поведении Виктора Григорьевича что-то странное, не согласующееся с представлением спасателей о поведении злодея. Что же тут творится-то на самом деле?

Тем временем шелест нарастал, и через минуту или две по стене, на которую лампочка отбрасывала свет, метнулась гигантская бесформенная тень. Горбунов выбросил руку назад, преграждая друзьям путь, если они вдруг вздумают высунуться. А через мгновение площадка внизу снова была пуста.

– Не учуял. Слава богу, – выдохнул преподаватель и обернулся к Масляеву с Волкогоновым. – Поднимайтесь, нечего тут торчать.

– Никуда мы не пойдем! Что все это значит? – в один голос возмутились друзья.

Виктор Григорьевич тяжело вздохнул и провел пятерней по лицу, словно стирая с него что-то липкое.

– Ладно… Поднимайтесь, – и, прерывая готовые снова вырваться протесты, быстро добавил: – Я все расскажу. Только не здесь. Выйдем наверх, тогда…

– Не выйдем, там железный люк, – перебил его Андрей.

– Не проблема, – отмахнулся Горбунов. – Марш-марш.

Наверх путь был малоприятным, но отвратительных эффектов вроде дышащих стен в этот раз не наблюдалось. Вскоре свет из налобников уперся в металлическую плиту, закрывающую проход.

– Вот. Я же говорил, – констатировал Масляев, указывая на потолок.

– А ну-ка, посторонитесь.

Военрук поднялся на несколько ступенек, пошарил по стене и нажал на что-то. При этом обоим друзьям показалось, что от его ладони исходит легкое свечение, хотя ручаться за это они бы не стали – свет от налобников, общая темень, да и вообще атмосфера всего лабиринта мало располагали к адекватному восприятию реальности.

Металлическая плита отползла в сторону и проход открылся.

– Давайте, поднимайтесь, – скомандовал Горбунов, пропуская обескураженных Волкогонова и Масляева вперед. Когда они выбрались, он оглянулся, что-то прошептал себе под нос и тоже вылез на поверхность.

– Пошли к Кузьмичу, там нас никто не услышит, – бросил военрук и, не глядя, идут ли мальчики за ним, широким шагом двинулся к выходу.

– Какого черта? Кто услышит? – буркнул Роман, но тем не менее тоже пошел следом, а за ним и Андрей.

До каморки слесаря вся троица добралась удивительно быстро, будто расстояние в подвале сократилось раза в четыре. Ничего необычного тоже не произошло, хотя парни замедляли шаг перед боковыми ответвлениями, но военрук не обращал ни на что внимания и спокойно шел дальше.

Дверь в подсобку слесаря все так же была нараспашку, а из комнаты доносилось знакомое бормотание радио.

– Заходите.

Внутри было пусто.

Виктор Григорьевич тщательно закрыл за собой дверь и повернулся к застывшим посреди комнаты мальчикам.

– Рассказ будет долгий, так что лучше садитесь.

С неохотой ребята сняли рюкзаки и устроились на табуретках перед военруком, так и не выпустив из рук оружие. В каморке повисла долгая пауза, во время которой Роман с Андреем сверлили учителя настороженными и недоверчивыми взглядами. Горбунов постоял немного, потом заложил руки за спину и по своей извечной привычке начал расхаживать из стороны в сторону. Голос его звучал ровно, но как-то тише и бесцветнее, чем обычно.

– Как вы знаете, в подвальных помещениях еще мой предшественник устроил тир. Но в зальчике очень маленьком, каком-то бывшем складе. Это даже не соответствовало технике безопасности. Поэтому я решил найти помещение побольше. В общем, однажды, несколько недель назад, после уроков я спустился вниз. Было часов девять уже, наверное. Хотя это не важно. Если вы были в боковых проходах, то знаете, там длинные каменные коридоры и ни одного подходящего помещения. В общем, я пошел по тому же пути, который вы проделали сегодня, только продвинулся дальше. Мысли, что я могу заблудиться в этих катакомбах, у меня не возникло, чувство направления и память пока еще меня не подводят. В общем, я добрался до комнат, где раньше, судя по всему, были лаборатории Червякова.

Горбунов остановился и посмотрел на слушателей.

– Вы же в курсе, я думаю, что раньше здесь была дворянская усадьба? Я тоже был наслышан. Но слышать – это одно, а увидеть собственными глазами… в общем, я проявил неосмотрительность и слишком поддался любопытству. Судя по всему, до меня никто не исследовал эти помещения. Там много аппаратуры. Она странная, но я даже не мог предположить, что часть еще в рабочем состоянии – столько лет прошло. Такие огромные ржавые агрегаты вроде арифмометров или кассовых аппаратов.

Короче говоря, во мне взыграло любопытство. Я… в общем, я нажал несколько кнопок на этой рухляди… Кадровый офицер… – Виктор Григорьевич покраснел и горько усмехнулся. – Поначалу ничего не происходило, а потом что-то загудело внутри. Я пришел в восторг – это же надо, такое открытие! Работающий научный аппарат, которому уже лет сто пятьдесят, а то и все двести. Но радовался я недолго. Он появился неожиданно – просто возник у меня за спиной, как призрак…

– Кто? – спросил Волкогонов, но военрук, казалось, его даже не услышал.

– Собственно, это он и был… Я до сих пор не знаю, как его правильно называть: фантом, энергетический сгусток, неупокоенная душа… да это и не важно. Он сказал, что, судя по всему, за прошедшие годы человеческая порода нисколько не улучшилась, осталась все на том же примитивном уровне. Он нес какую-то ахинею насчет того, что только досадная случайность не дала ему закончить свои эксперименты. Зато теперь… Через некоторое время весь мир ахнет от его достижений, а цивилизация пойдет на свой новый виток, потому что человеку станет подвластно все.

Он говорил с такими интонациями, у него так горели глаза, что я понял – он… или «это», – не знаю, как назвать – нечто совершенно безумное. Я попытался снова нажать на те же кнопки и рычаги, но не смог даже пошевелиться. У меня возникло такое чувство, будто каждый сосуд в теле сейчас разорвется…

Роман с Андреем понимающе закивали, вспомнив свои ощущения в подвале. Но Виктор Григорьевич снова не заметил их реакции, погрузившись в воспоминания. Судя по всему, ему нужно было выговориться. И мальчики слушали.

– Тогда он и поставил ультиматум: или через несколько дней население всего города погибнет в страшных муках, а устроить это – раз плюнуть хоть сейчас, или я буду периодически приводить к нему по одному ребенку. И он сможет закончить свои исследования… опыты… Я не поверил. Конечно, это же бред сумасшедшего, но… Он просто тронул меня за руку. Не взял – всего лишь коснулся, и мне показалось, что я сейчас сдохну от боли. Рука за секунду съежилась и стала почти черной, как у мумии. Я не мог пошевелить пальцами – там просто нечем было шевелить – только кости, обтянутые старым пергаментом. А он рассмеялся и сказал, что это не единственный способ, и если я не подчинюсь, такая же участь ждет каждого жителя города.