— Что за нелепость, Лидж, — презрительно заговорил герцог. — Даже Кейт не могла пасть так низко, чтобы выйти замуж за второго сына сквайра.

— Сына сквайра, который стал баронетом, — поправил его Гарри, взгляд которого стал стальным. — Который возведен в рыцарское достоинство за исключительную храбрость в сражении. Говорили, я уничтожил тридцать человек. Я не помню. В то время я… был как безумный.

Он испытал удовлетворение, увидев, что Эдвин сглотнул, а констебли нервно переглянулись.

— Это ложь, — взвизгнул Эдвин.

— Что я баронет? Ну, вы можете спросить принца Уэльского, поскольку именно он удостоил меня такой чести. Что Кейт вышла за меня замуж? Почему бы вам не спросить у нее?

«Пожалуйста, Кейт, — мысленно просил Гарри, — не возражай мне». Он бросил на нее предупреждающий взгляд, но она осталась безучастна к нему. Глаза у нее были пустыми, словно стеклянными.

Герцог рассвирепел.

— Я не позволю этого.

— Вы не можете запретить ей. Это не ваше дело. — Гарри взял Кейт за руку — рука оказалась холодной и влажной на ощупь. — Она совершеннолетняя и независимая. Она не нуждается в вашем согласии.

— Где ее кольцо?

— У ювелира, он подгоняет его по размеру. Я привез его из Испании.

— А брачное свидетельство?

Гарри попытался принять скучающий вид.

— В отличие от героев романов, печатающихся в «Минерве пресс», я, ваша светлость, не ношу с собой в кармане брачное свидетельство на случай, если оно вдруг понадобится.

Эдвин фыркнул.

— Вы, Лидж, женаты на ней не больше, чем я. Это вы не имеете никакого отношения к делу. — Он повернулся к Кейт: — Нравится вам или нет, но вы поедете с нами.

Однако Кейт никак не реагировала. Гарри стало не по себе. Она была слишком притихшей. Такой, как тогда, когда он посадил ее в подвал, измученной и безжизненной. Он рассердился на нее. Он испугался.

— Кейт.

Он взял ее другую руку.

Финни и Мадж переминались у дверей, переглядывались, ожидая знака от Гарри. Трэшер примеривался к бюсту Афины, стоявшему в шкафу у двери. Констебли неотрывно смотрели на герцога.

— Ваша светлость, отвезите ее в дом Ливингстонов, — предложил Гарри. — Я привезу вам туда свидетельство о браке.

Эдвин презрительно улыбнулся.

— Не испытывайте мое терпение. Вы — последний человек, который мог бы стать ее мужем. А теперь убирайтесь с моей дороги прежде, чем вам придется пожинать последствия.

Герцог схватил Кейт за руку. Дальнейшее произошло очень быстро. Би подскочила, чтобы вмешаться. Герцог споткнулся о ее ноги и толкнул ее. Слуги Кейт напирали сзади и вопили, что свидетельствовало о готовности на все. Мужчины приготовились защищать Кейт и спасать Би. Кейт оттолкнула брата, чтобы помочь Би. Ее брат с красным лицом бросился к ней и толкнул с такой силой, что Кейт отлетела и стукнулась спиной о камин.

Перед глазами Гарри возникла красная пелена; в ушах стоял рев, которого он не слышал со времен Ватерлоо. Последнее, что он помнил, — это как его руки сомкнулись на горле герцога, и он не мог перестать сжимать его.

— Нет! — услышал он крик Кейт. — Гарри, остановитесь!

Лицо герцога сделалось багровым; глаза стали вылезать из орбит. Гарри не мог отпустить эту костлявую, бившуюся под его руками шею, даже когда герцог начал издавать булькающие звуки. И только когда на его запястья легли маленькие руки, он осознал, что делает.

— Гарри, нет, — сказала Кейт, и ее голос был невыносимо жалобным.

Содрогнувшись, Гарри разжал пальцы. Герцог, дрожа и хрипя, опрокинулся на ковер.

— Я увижу, как вас повесят за это! — пискнул Ливингстон, прижимая руки к опухшему горлу.

Кейт чуть дольше задержала руку на Гарри. Он потряс головой и сдержанно улыбнулся.

Тогда Кейт оставила его и опустилась рядом с леди Би, свернувшейся у ее ног.

— Милая моя, отважная Би, — бормотала она, притягивая старую женщину к себе. — Вы сильно ударились?

Гарри помог Кейт отвести леди Би на кушетку. Старая леди попыталась улыбнуться, но Гарри видел, как у нее под глазом наливается синяк.

— Скользко, — произнесла она дрожащим голосом.

— Выведите ее отсюда! — приказал Ливингстон констеблям, которые расставляли по местам мебель.

— У вашей сестры есть друзья, — сказал Гарри, становясь рядом с Кейт. — Мы не позволим забрать ее.

Один из констеблей шагнул вперед.

— Я сожалею, — сказал он, — но у нас нет выбора. Мы заберем ее. Таков закон.

Неповоротливые от испытываемой ими неловкости, они с обеих сторон двинулись к Кейт.

— Забирайте и Лиджа, — настаивал Ливингстон, — за нападение на пэра.

Странно, Кейт, повернувшаяся к Гарри в этот момент — он мог бы поклясться, — была той девочкой, которую он когда-то любил, с блестящими от нахлынувших чувств глазами и открытым сердцем. Но прошел миг — она качала головой и улыбалась, и ее улыбка была порочна, как мир.

— Пусть будет так, Гарри, — сказала она, вставая. — Vir prudens non contra ventum mingit[4].

— Что? — вскричал Эдвин, протискиваясь вперед. — Что ты сказала? К черту!

— Я сказала, что иду с вами, — ответила она брату. Гарри не мог поверить, но она отряхнула помятое платье и поправила волосы, как если бы готовилась ехать с визитами. — Но только если ты не станешь выдвигать абсурдное обвинение против Гарри.

— Как бы не так!

Кейт встала перед ним — королева перед глупцом.

— Ты согласишься, если не хочешь, чтобы весь Лондон говорил о том, как ты напал на старую женщину, чтобы иметь возможность заточить свою сестру. — Не дожидаясь, когда он начнет бесноваться, она повернулась к Гарри: — Пожалуйста, Гарри. Позаботьтесь о Би. Ее нельзя оставлять одну. И не забудьте о моих слугах.

— Мы сами позаботимся о себе, — объявил Финни, голос у него подозрительно дрогнул.

Леди Би схватила руку Кейт. Она рыдала.

Опустившись на кушетку, Кейт обняла свою плачущую подругу.

— Ну, Би, — шептала она прерывающимся от нежности голосом, — я ведь не Мария Антуанетта. Не плачьте. Все будет хорошо.

Последний раз поцеловав подругу в посиневшую щеку, она поднялась.

— Гарри, позаботьтесь, чтобы с Би ничего не случилось.

Он кивнул, неожиданно разозлившись и чувствуя себя неуверенно.

— Я обещаю.

Когда Кейт повернулась к брату, ничто не изменилось в ее лице. Оно было тусклым и безжизненным, и Гарри не вынес этого. Он сделал то единственное, что мог. Он привлек ее к себе и поцеловал. И на миг все непонятным образом куда-то исчезло: брат Кейт, «львы» и желание мстить. Осталась только Кейт. Податливая, мягкая, чувственная, она снова была в его руках, голова у нее немного откинулась назад, губы мягко раскрылись навстречу его губам, ладони покоились на его груди.