Повернулся ко мне.

— Справишься с ним сама? Пьяный Керук довольно опасная тварь.

— Я уже справилась.

— О да, ты боевая девчонка. Я охренел, когда ружье к груди приставила. Он же мог запросто…

— Не мог…наверное.

— Наверное.

— Приехали. Я дотащу его до дома, а дальше уже сама.

Худой как щепка Боб на вид вот-вот разломится пополам, взвалил Керука на спину и потянул прямо к дому, явно не впервой. Я засеменила следом, припоминая, кто там ждет меня за оградой и как он будет рад меня видеть.

— Вытащи у него ключи из куртки.

Не совсем хотелось лазить по карманам полковника, но я все же вытащила ключи и открыла калитку. Конечно же, нас радостно встретила псина. Радостно в плане — она была бы рада нами отужинать.

— Стой, нет! — рявкнул Боб, но какое там, псина преградила нам путь и явно решила, что мы причинили вред ее хозяину. — Керук, успокой свою волкодавицу или заночуешь в навозе!

Пьяный полковник приподнял голову и сделал рукой жест, указывающий на будку. Собака опустила голову и послушно поплелась в указанном направлении.

Боб затащил Керука в дом, примостил его на диване, вытер пот со лба тыльной стороной ладони.

— Ну, думаю, справишься. У него пару царапин на руке и на груди. Видать, ножичком пописали наши парни. Ну а так проспится и будет злой, как бродячий пес. В погребе есть рассол от солений, Грейс ему передавала. Налей стаканчик. Он приведет его в чувство…Так меня учил мой русский друг Филя.

Когда Боб ушел, я несколько раз обошла вокруг полковника, не зная, как к нему подступиться. Для начала надо снять с него сапоги, потому что он затопчет мне весь пол, а я, знаете ли, его мыла. Сама. Вчера.

Стянуть сапоги оказалось не таким уж простым делом. Я дергала их и так, и так, пока не стала к полковнику спиной, зажав его колено между ног, склонившись вперед и изо всех сил дергая сапог, пока со всей дури не шмякнулась задницей ему на колени и не ощутила, как сильные руки сдавили меня под ребрами. Замерла…чуть повернув голову вбок, видя лицо полковника и то, как он прижался к моим волосам.

Ладони жгли мою кожу даже через ткань куртки и кофты. Хватка ослабла, и я поняла, что он уснул, тихо приподнялась с его ног, стянула второй сапог и унесла их в прихожую.

Обратно вернулась с аптечкой. Когда-то мы проходили курс первой помощи, поэтому смазать порезы на физиономии, шее и груди Керука я точно смогу.

Но… я ошиблась. Точнее, конечно, я бы смогла, но как к нему подступиться? Длинные ноги разбросаны в стороны, колени на ширине плеч. Ни с одного боку не подойдешь. Я достала вату, смочила ее перекисью водорода… Если перекинуть ногу через его бедра, то можно спокойно намазать ссадину на лбу и на скуле. Я ногу перекинула, почти оказалась на шпагате…и когда поднесла вату ко лбу полковника, он распахнул глаза, дернулся, и я уселась снова к нему на колени. Теперь уже лицом к лицу…так, что моя грудь оказалась у него перед носом…Медленно поднял тяжелый взгляд на мое лицо, и я ощутила, как наливается грудь и твердеют камушки сосков.

Каким адским огнем горят его черные глаза… и ватка дрожит в моих пальцах, я чувствую промежностью твердую выпуклость, чувствую, как оно каменеет еще сильнее и упирается мне прямо…прямо в трусики.

— Я…я хочу намазать вашу рану… я

Проводит пальцем по моим губам, а другой рукой силой прижимает мои ягодицы к своему паху, так, что я охнула, протерлась промежностью по длинной эрекции. По телу прошла волна мурашек, сердце застыло, а низ живота опалило жаром.

Его глаза…так близко, так невыносимо близко от моих, и эта властная хватка…этот палец на моих губах. И… я понимаю, что медленно наклоняюсь вперед…потому что невыносимо хочу коснуться его рта. Хочу ощутить его на своих губах…

Еще никогда меня так не манило к мужским губам на каком-то первобытном, невероятном уровне. Неконтролируемом и по-животному алчном. Я коснулась его рта своими губами едва-едва. Словно трещинка к трещинке, с едва ощутимым чувством соединения. Никогда еще так не хотелось вдохнуть мужское дыхание.

Они мягкие, его губы. Очень мягкие и горячие. От них пахнет морской солью, виски и сигарами. От них пахнет мужчиной. Сильным, брутальным, взрослым. Мужчиной…который не смотрит на девчонок, как я. Мои губы сомкнулись вокруг его нижней губы, пробуя ее на вкус, восторгаясь своей наглой смелостью, и вдруг огромная ладонь сдавила мой затылок, и рот мужчины набросился на мои губы. Алчно, дико. Без предупреждения. Так, словно мои губы — это пища, последний на земле кусок хлеба, который нужно сожрать. Его челюсти мощные, сильные, и одним движением рта он открывает мои губы, врываясь в меня языком.

Стремительно сильно, почти до самого горла, нагло и властно отодвигая мой язык, порабощая его быстрыми толчками и голодным нападением на весь мой рот, так, словно давит на него, всасываясь, вдираясь в него, кусая нижнюю губу. И мне нравятся эти укусы, у меня от них начинает гореть все тело и прерываться дыхание.

И… мне не просто нравится. Меня колотит, меня трясет от этого поцелуя. Никто и никогда так меня не целовал. Это несравнимо ни с чем. Как будто до этого я совершенно не имела представление о поцелуе. Мои руки непроизвольно взметнулись вверх, к мощной шее, обвивая ее, сжимая. И все мое тело податливо льнет к нему, трется о его торс. Обе ладони индейца легли мне на ягодицы и требовательно сдавили, вжимая мою промежность в его выпуклую, каменную эрекцию, буквально протягивая меня по ней. Так, что я невольно застонала…и вдруг все прекратилось. Доли секунды — Керук отрывает меня от себя и смотрит в глаза, а потом с дикой силой отшвыривает в сторону так, что я врезалась в стену и откатилась по полу. Боль и обиды мгновенно отрезвили, окатили льдом, и я вскочила на ноги. По щекам непроизвольно покатились слезы.

Он рывком встает с дивана и, тяжело дыша, смотрит на меня. Его глаза налиты кровью, руки сжаты в кулаки, и мне кажется, он сейчас меня убьет. Разорвет, как маленького котенка, растопчет своими огромными ногами. Я такая маленькая против него. Почти крошечная.

Показал что-то жестом. Резко, отрывисто. И я ни на секунду не усомнилась, что это ругательство, а потом указательным пальцем на дверь. И я словно услышала его громогласное:

— ПОШЛА ВОН!

Ему даже кричать не пришлось и говорить. Весь его вид: раздувающиеся ноздри, оскаленный рот, нависшие над ястребиным взглядом брови и этот палец, указывающий на дверь.

Ублюдок! Можно подумать, я…можно подумать, я какая-то девка и меня вот так выкинуть…как…как. Слово крутится, но я не могу его произнести. Потому что про меня так нельзя. Потому что я не такая. Потому что я даже ни с кем так не целовалась, как с ним.

Я выскочила из комнаты, бросилась к себе, закрылась на замок и зачем-то даже забаррикадировалась. Можно подумать, он бы вошел ко мне. Черта с два. Он смотрел на меня, как на последнюю тварь. На меня. На Кейтлин Грант. Да любой…вот такой нищеброд, как он, был бы счастлив, если бы я на него хотя бы посмотрела…Ненавижу. Какой же он гад.