– Я даже ещё не решил, оставаться ли мне здесь или нет…

Этот разговор оставил неприятный осадок, ведь мне очень не нравятся люди, которые стремятся из всего извлечь выгоду и взамен ничего не отдать. Откровенно признаюсь, люди, использующие Израиль как перевалочную базу для последующего отбытия в Америку или Европу, мне крайне неприятны. Не то чтобы я был упёртым патриотом, каковых никто и нигде не любит, просто для меня такая ситуация была чужда и неприемлема. Всё должно быть в меру.

Больше разговоров на эту тему мы не заводили, зато я придумал для Толика интересный, хоть и не очень простой при его безденежье выход. Некоторое время назад я работал в охране школы и детского сада в одном из поселений на Хевронском нагорье, которое считается полузакрытой территорией. Всех подряд туда не пускают даже на экскурсии. Тем более, тем, кто привык к комфортным городским условиям, там и не особо нравилось, хотя всё необходимое для нормальной жизни там есть. Единственное и главное, что не подходило городским жителям, это то, что поселение – всё-таки территория охраняемая, так как вокруг далеко не мирные арабские деревни, поэтому по периметру оно обнесено решёткой с камерами слежения, а на всех въездах расположены КПП, на которых солдатики проверяют документа въезжающих. По дорогам постоянно разъезжают джипы пограничной полиции. Короче, почти Дикий Запад со своими собственными ковбоями и индейцами. Ну, и, конечно, постоянным риском встретиться лицом к лицу с террористами из окружающих деревень.

Ко всему, проблема состояла ещё в том, что поселиться здесь мог не каждый, а только тот, кому дадут разрешение в местном совете. Что же касается работы, то её здесь особо нет, хотя в поселении и работает маленький деревообрабатывающий заводик, а на молочной ферме производят козий сыр и йогурты.

Когда я рассказал об этом Толику, то он сперва ничего не ответил, но некоторое время, чувствовалось, обдумывал моё предложение. Со стороны я наблюдал за приятелем и не узнавал его. Никогда таким серьёзным и задумчивым он не был.

Образумился человек, наивно решил я, погулял да покуролесил в своей полиции, а теперь серьёзно задумался о жизни. А что – парнишка он уже не первой молодости, далеко за тридцать, пора и о семье задуматься. Не заканчивать же существование бобылём и выпивохой!

…Короче говоря, на четвёртый день его пребывания в Израиле мы собрались и поехали в поселение на Хевронском нагорье. По своей прежней работе охранником в тамошней школе я был неплохо знаком с руководителем местного совета и не сомневался, что тот постарается помочь мне в устройстве нового репатрианта, готового на любую работу. Тем более мои рекомендации что-нибудь да весили…

3.

Сегодня пришёл черёд Толика помогать мне, так же, как и я помог ему полгода назад. Погощу у него денёк-другой. Если понадоблюсь шефу, то позвонит. Чего мне как раз не очень-то хотелось бы в сложившейся ситуации. Что будет, когда на меня выйдут, – так далеко я не загадывал.

Мы с Толиком изредка перезваниваемся, и он пару раз заходил ко мне в гости, когда приезжал в город на попутных машинах за покупками. Его и в самом деле приняли в поселении по моей рекомендации, дали пустующую половину домика, и работал он теперь слесарем по оборудованию на молочной ферме. Всё-таки инженерное образование, несмотря на прежнюю работу в полиции, ему пригодилось. Голова варит, а руки помнят, как крутить гайки и латать дырки в трубопроводах. На большее он и не претендовал. Да от него больше и не требовали.

Похоже, что нынешняя скромная жизнь без шумных загулов и прочих излишеств Толика теперь устраивала полностью. Вот бы, загадал я, он ещё подругу себе завёл, чтобы создать семью, настрогать детишек, короче, жить как нормальный человек. Поверьте, это не самый плохой способ существования в нашем непростом мире. Только вот подругу среди тамошнего населения, почти не говорящего по-русски, найти довольно сложно. Впрочем, тут я ему не помощник, пусть сам выкручивается.

…Ехать до поселения почти сорок километров, а это по пересечённой горной местности, да ещё в быстро надвигающихся сумерках, дело непростое. Правда, маршрут мне известен в мельчайших подробностях и пройден не раз, так что я спокоен за рулём и лишь изредка поглядываю в зеркало заднего вида. Но никто меня больше не преследует, а по этой дороге в такое позднее время машин всегда мало. Правда, существует некоторая опасность, что со скал, обступающих новую, недавно отстроенную дорогу, могут кидать камни мальчишки из близлежащих арабских деревень. Но это чаще всего бывает днём, а в такое позднее время тут все сидят по домам. Поселенцы, у которых с собой всегда оружие, в ночное время стреляют без предупреждения и выстрелов в воздух не делают – бьют сразу на поражение, так что арабы прекрасно понимают, когда можно заниматься метанием камней сравнительно безопасно, а когда можно за это схлопотать пулю в лоб. Такова наша жестокая реальность. Есть вероятность, конечно, за необоснованную стрельбу загреметь и за решётку, но, когда с тобой в машине женщины и дети, приходится делать нелёгкий выбор. И бить врага на поражение.

Добираюсь до поселения довольно быстро – за полчаса. Уже издали в кромешной темноте сияют яркие огни, освещающие раздвижные ворота, за которыми бессонно расхаживает солдатик в каске и бронежилете. Пара дежурных вопросов, проверка документов – и вот я уже качу по извилистым улочкам, утопающим в зелени, к одному из крайних домиков, занимаемого Толиком.

А вот и хозяин на пороге. Я предварительно сообщил ему, что еду, и он, естественно, безумно рад старому другу, лишь попросил прихватить с собой сигареты и бутылку водки, потому что в поселковом магазине курева и спиртных напитков не продают. Тут половина жителей религиозные, которые ничего, кроме красного вина по шабатам, не употребляют, но нам-то с Толиком никто не запретит красиво жить!

– Здорово, брат! – он обнимает меня и жестом приглашает пройти внутрь. – Какими судьбами? Что-то случилось?

Подхватываю пакет с купленными на заправке подарками и иду следом за ним.

Обстановка в домике спартанская. Вся мебель оставлена прежними жильцами – кровать, платяной шкаф с дверцами, обклеенными полустёртыми детскими стикерами, продавленный низкий диван, стол посреди единственной комнаты и пара разнокалиберных стульев. В углу старый холодильник и столик с тарелками и стаканами. Ничего нового Толик не приобретал. Ему хватало и того, что есть.

Всё это меня не удивляет, потому что почти все в поселениях живут довольно скромно, почти с таким стандартным набором мебели. Вилл и богатых особняков у наших соотечественников на территориях нет. Разве что у арабских шейхов по соседству. Но с теми, ясное дело, мы никаких отношений не поддерживаем. Как и они с нами.

– Так что всё-таки случилось? – Толик внимательно разглядывает меня, видимо, прекрасно понимая, что ни с того ни с сего на ночь глядя к нему я не приеду.

– А дело вот в чём… – Слово за словом выкладываю свою недолгую историю общения с шефом и последующего преследования меня неизвестным автомобилем.

– Вот оно что… – Лицо Толика мрачнеет, словно всё это происходило не со мной, а с ним. – Понял. Что ж, располагайся и чувствуй себя как дома.