— Очень хорошо, — подтвердила Берит. — Не могу поверить, что ты делаешь это впервые. Продолжай. Кончи для нас. Мы все очень взволнованы из-за тебя, знаешь ли… Даже Ролан. Ты заметила выпуклость в его брюках? Это из-за тебя. Ты мастурбируешь, и он тоже будет мастурбировать для тебя. Не закрывай глаза. Посмотри на его твердый пенис, возбудившийся по твоей вине, посмотри на его руку…

Ролан стоял рядом с Жад, и та видела его член. Она хотела было взять его в рот, но решила не лишать других представления. Как же ее любовник красив, когда он мастурбирует!

— Это для тебя я привела ее сюда, — проговорила она. — Она для тебя. Я отдаю ее тебе. Тебе нравится мой подарок? Я люблю тебя.

Ролан лег на Тину и вошел в нее. Пока они наслаждались друг другом, Жад фотографировала их.

Теплый ветер едва шевелил листья пальм, но смягчал полуденный зной, и четыре женщины бездельничали у бассейна. Ольга была покрыта маслом из сладкого миндаля, она то и дело проводила своей сладострастной рукой по груди, бедрам и ягодицам, пока они не засверкали, как у борца сумо.

Размахивая наполовину пустой бутылкой, она готова была намазать своих компаньонок. Ольга со смехом вылила масло на таз Жад, лежавшей на спине, присела рядом с ней и начала ее энергично массировать.

— Ты уже подготовила свой спектакль? — спросила она.

— Почти.

В последние дни Жад тренировалась по несколько часов в день. Она пыталась забыть про технику и научить тело самовыражаться с помощью эмоций. Занятия классическим танцем приучили ее к жестким и весьма ограниченным правилам, и это уже не соответствовало ее проснувшейся чувственности. Теперь она представляла танец иным, лишенным академизма, он должен был выражать главное ощущение, жизненный спазм, важнейший источник жизни. Она уже видела японских танцоров, которые, обнаженные и покрытые пеплом, выражали чувственными движениями своего тела безобразие живого существа. Только она хотела представить не безобразие, а красоту.

— Ты должна дать нам пару уроков, — сказала Ольга.

— Нет, лучше вам пока ничего не знать, чтобы изобрести собственный танец, — ответила Жад. — Этого я и хочу добиться.

Она думала о движениях во время полового акта, о вибрации таза, о напряженности лица и конечностей — всегда одинаковых и всегда таких разных. Ни одна женщина не была похожа на других, когда она отдавалась, а поэтому ни одна из них не смела учить других. Каждая из них имела свою внутреннюю музыку, которая и давала ей свое собственное понимание любви.

Охваченная внезапным вдохновением, Жад встала и обозначила несколько движений — движений рыбы, которая скользит под скалой, хлопанье крыльев бабочки, кота, выгибающего спину, чувственных схваток диких животных.

Бьянка встала и раздраженно произнесла:

— Жад принимает себя за Айседору Дункан.

— Не обращай внимания, — усмехнулась Ольга, обращаясь к Жад. — Бьянка просто ревнует.

Бьянка в молчании погрузилась в голубую воду.

— Видишь, она сбежала, — констатировала Ольга.

— С чего бы ей ревновать? — спросила Жад.

— Ролан больше интересуется тобой, чем любой из нас.

Сердце Жад подпрыгнуло в груди. Ольга только что сказала то, на что Жад не смела и надеяться. Она не возражала против обмена, если именно она вела игру. Но она не вынесла бы, если бы стала чем-то второстепенным в жизни Ролана. Она сама могла заниматься любовью с другими, но при этом Ролан всегда оставался для нее на первом месте.

— Все это не имеет значения, — заметила Берит. — Вчера — Бьянка, сегодня — Жад, завтра — кто-то другой…

«Завтра — кто-то другой… Вот этого я и боюсь», — подумала Жад. Ни в чем нельзя быть уверенной, ничто не вечно. Разве может что-то заменить удовольствие от объятий? Ведь и ей самой когда-нибудь придется оставить своего любовника, чтобы двигаться дальше. Согласиться на мирное счастье — это невозможно. Душевное спокойствие повседневности вызывало тошноту. Чтобы лучше любить Ролана, нужно было знать других мужчин.

И тут какая-то новая сила начала пробиваться из природного соревновательного духа Жад. Она увидела, что каждое из приключений, что Ролан переживал с другими женщинами, обогащало его и делало еще более желанным. И она тут же внутренне примирилась с существованием прошлых и нынешних подружек, поскольку именно они определяли суть его эволюции в глазах Жад. Она вдруг поняла, что совершенно бессмысленно сравнивать себя с Бьянкой.

— Почему мы с тобой не дружим? — спросила она Бьянку.

Та подошла, села на край бассейна, и вода начала стекать с ее обнаженного тела.

— Потому что мы похожи, — ответила она.

Ее лицо смягчилось. Она встала, чтобы пересесть в шезлонг, и Жад и в самом деле узнала себя в ней. У них было почти одинаковое тело, почти такая же кожа, и вызывающий вид был схож. Но Жад понимала, что Бьянка была более сильной, чувственной, неистовой…

Жад хотела, чтобы Бьянка любила ее и чтобы они обе достигли безмятежности, не ослабляя своих страстей. Их соперничество делало их какими-то заурядными. Желание же и любовь к одному и тому же мужчине, напротив, должны были превозносить и возвеличивать их.

— Хочешь, я нанесу на тебя масло? — спросила Жад, решив сделать первый шаг.

Бьянка кивнула в знак согласия и легла на спину. Жад взяла бутылку Ольги и налила масло себе в ладонь. Она начала нежно массировать тонкие лодыжки Бьянки, ее стройные икры и крепкие бедра.

Когда Жад дошла до ягодиц, ее руки стали более смелыми. Они мягко проходили вдоль возвышенностей тела, затем нескромно поднимались к животу и гладили лобок. Бьянка немного изогнулась, чтобы принять ласки, но пальцы Жад отпрянули и двинулись вокруг бедер костариканки. Размашистыми круговыми движениями она приблизилась к промежутку между ног и вдруг скользнула к вульве.

В то время как Бьянка стонала и извивалась, демонстрируя удовольствие, Жад медленно смазала маслом ее вульву как снаружи, так и внутри, мимоходом дразня возбужденный клитор. Желание Бьянки пробудило и ее желание. Нежная влага запульсировала внизу живота Жад, требуя внимания любовника.

— Позови Ролана, — попросила она Ольгу, не оглядываясь.

Перуанка засмеялась, потому что Жад так увлеклась, что не заметила, что Ролан уже подошел. Теперь же, уже несколько минут сидя между Ольгой и Берит, он гладил их и молча наблюдал за происходящим.

Жад посмотрела на его внимательное лицо и смутилась. Одной рукой он гладил золотистый пучок волос на лобке Берит, а другой поддерживал тяжелую грудь Ольги с темным и выпуклым соском. Жад была рада, что он таким образом передает ее подругам удовольствие, которым она одаривала Бьянку.

— Ты мной доволен? — спросила она.

— Вы обе прекрасны. Вы созданы для того, чтобы заниматься любовью вместе, и меня очень возбуждает возможность наблюдать за вами. Не правда ли, Ольга?