Молчавший до сих пор мужчина в пестрых серо-коричневых одеждах, сосредоточенно о чем-то размышлявший, резко вскинул голову, и я узнал круглые янтарные глаза – это был Орлин, птичий дарэйли. Я понял, почему не узнал его сразу: лицо искажала неприкрытая враждебность. Его хриплый больше походил на гортанный клекот:

– Не торопись, Граднир, – Орлин положил тигру ладонь на плечо. – Пусть сначала Райтегор ответит, зачем он уничтожил Потерянных.

– Каких Потерянных? – вмешался Ринхорт, видя, что я онемел. – Мы видели только тех, что спали в хранилище в Гнилой Плеши.

– А мы через несколько часов после того, как вы там побывали, видели только их останки, плавающие в озере крови, – прошипела смуглянка с косичками, похожая на змею.

Когда она рассказала подробности и добавила выводы Верховного, мне резко расхотелось жить.

– Не было никакого приказа, – сказал я. – Да и кто я такой, чтобы приказывать им? Я попытался их освободить, но ничего не получилось. Ничего! Ни звука, ни движения – они оставались, как мертвые. И мы просто ушли.

– Клянусь своей сутью: так и было, – кивнул Ринхорт. Дарэйри переглянулись, а  железный рыцарь мрачно свел брови: – Получается, они уже просто спали, самым обычным сном, а мы с тобой не поняли, Райтэ. Ты-то ладно, еще молод и неопытен, но я-то, дурак! Это моя вина, что так случилось.

Орлин, пристально глядя на меня, по-птичьи склонив голову на бок, заклекотал:

– Ты их освободил, но не разбудил. Их силы вырвались и столкнулись, они не успели ничего понять, иначе не допустили бы братоубийства.

– Никто знает, какие сущности там проснулись, – тигрище обвел нас желтыми глазами. – Среди них мог оказаться какой-нибудь дракон. И кто-то мог очнуться раньше других. Голодным и свободным. Короче, принц-не-принц, ты виновен. Стоять! – рыкнул он на дернувшегося Ринхорта. – Виновен в том, что не довел дело до конца.

Дарэйли переглянулись, но враждебность из глаз ушла. Не у всех.

– А те люди на тракте? – выдвинулась вперед светловолосая и зеленоглазая девушка, прятавшаяся за спиной Орлина. – Они не дарэйли, не жрецы. Зачем их убивать было?

– Какие люди, Линни? – начал выяснять Ринхорт. И нам рассказали подробности, не укладывавшиеся у меня в голове. О жуткой расправе на дороге. И возразить нечего: коней-то мы и впрямь сманили.

Дарэйли железа опять поклялся самой страшной клятвой, что не творил того зла, которое нам приписали Гончары. Я тоже поклялся, что мы тут ни при чем. И какая-то смутная мысль мелькнула, когда произносил формулу: «Да оставят меня сотворившие меня сила и дух, если я лгу вольно или невольно…». Какая-то злость накатила непонятная. Это что же получается – сейчас все, кому не лень, будут обвинять меня во всех злодеяниях, творившихся в Подлунье? Это во-первых. Во-вторых, кто-то шел по нашим следам и пытался подставить нас с Ринхортом. Кто, как не сами Гончары?!

Когда наши клятвы были приняты, Граднир повторил вопрос:

– Так что, принц-не-принц? Примешь в свиту?

– Зачем это вам? – уперся я. – Вы же свободны, вы можете теперь жить, как хотите и где хотите.

– Не можем.

– Почему? Кто вам может помешать? Ну, жрецы, это понятно, но они же смертны!

– Потому что это Подлунный мир, – тихо ответил Орлин, снова положив ладонь на плечо расстроенного Граднира. – Дарэйли не могут быть здесь полностью свободными. Нас инициируют с такими мощными заклинаниями, что даже разрыв духовных уз с жрецами не влияет на изначальные запреты. Но ты даже их как-то снял в хранилище. Мы должны быть привязаны к какому-то служению либо по своей воле, либо по чужой. Так лучше уж по своей.

Такого ощущения безвыходности мне не приходилось испытывать даже в Лабиринте. Почему я должен тащить их с собой и отвечать за их жизни? Они мне только помешают! И они не должны никому служить. Никому!

– Мне не нужны рабы! – прорычал я, чуть не с кулаками набрасываясь на дарэйли. – Я не жрец! Убирайтесь!

В глазах появилась жгучая боль, а дарэйли отшатнулись, дружно прикрыв лица – кто локтем, кто ладонями. Ринхорт схватил меня сзади за плечи стальной хваткой. Капкан ходячий. Я рванулся. Не тут-то было: меня пригвоздило, как если бы на капкан повесили гирю весом с железную скалу.

– Спокойно, Райтегор, – сказал рыцарь. – Ты действительно не понимаешь сути того, что с нами делают. Ты через это не прошел, к счастью для всех нас. А мы… мы просто боимся.

– Вы? – оторопел я. И лишь через миг понял, что слова Ринхорта – не признание трусов, а правда сильных. – Вы боитесь самих себя? Чтобы не случилось, как с теми Потерянными?

– Мы боимся безумия, – уточнил Орлин. – Сама по себе наша сила неразумна, как неразумны ветер или дерево. Если дать ей полную свободу, она разрушит наш человеческий разум. Как случилось однажды с дарэйли времени сферы Первоначала.

Девушка, похожая на змею, прошептала себе под нос:

– Но мы-то – сфера Существ. Для нас может оказаться и не так фатально…

– Не имеет значения, Шойна, – поморщился Орлин. – Сколько наших Потерянных уничтожено жрецами только из-за подозрения на неадекватность. К слову, малейшее неподчинение хозяину считается первым признаком безумия.

– В таком случае, я – неизлечим, – расхохотался я, но меня никто не поддержал.

Все ждали моего решения. Я упрямо задрал подбородок и сложил руки на груди, не желая сдаваться вот так просто этим могущественным существам. Как я могу освободить всех рабов, если они тут же начинают искать хозяина?

– А никому из вас не пришла в голову мысль, что я тоже вроде как дарэйли? – поинтересовался я. – Но я же свободен, не безумен, и ничьим вассалом в Подлунном мире быть не собираюсь!

– Приходила, будущий княжич, как же! – раздвинулись в тонкой улыбке губы Ринхорта. – Но ты убил своего жреца еще до инициации, и запретов на тебе нет. Ты сломал круг заклинаний, прошел Лабиринт, проник за Врата и, главное, вернулся. И пусть ты врешь… э-э-э…  убежден, что ничего не помнишь, но весь Сферикал знает одну маленькую особенность: Врата закляты с двух сторон. Из Подлунья в иной мир не может ступить ни бескрылый человек, ни однокрылый дарэйли. В наш мир не может войти никто из крылатых высших магов и их бескрылых слуг, пока держатся печати. А ты дважды открыл Врата Линнерилла, в обе стороны. А теперь скажи мне, кто на это способен, какой дарэйли?

Я уже говорил, что этот черный рыцарь с честными, как меч, глазами и ржавым железным сердцем – подлый предатель? Так вот, напоминаю еще раз.

– Откуда я знаю? – вполне искренне я пожал плечами.

– Ха, да никто! – хохотнул Ринхорт. И, резко оборвав смех, пригвоздил: – Ты другой дарэйли, чем мы все, даже святой Кейен почувствовал в тебе какую-то особенность. Похоже, Гончары при твоем создании перемудрили самих себя. Так почему бы нам всем не воспользоваться их небывалой промашкой?