отступавших по одной из улиц христолюбов, зацепив и спешащих к ним на помощь сотоварищей, а потом от души накрыли и сам садовый посёлок. Да так, что уцелевших домов практически не осталось — везде царствовали хаос и разрушения.

Часть бойцов ЮнАрмии прошли по вагонам и заглянули в тепловоз.

— Странно, никого вообще нет: ни живых, ни тел, — угрюмо бросил Сергей Ершов.

— У меня плохие предчувствия, — покачал головой полковник Мухин.

— И у меня тоже, — поддакнул ему Пархоменко.

— Здесь оставим девушек, — решил Мухин. — Старшая — старлей Звягина. Виктория, возьми один ПКМ на всякий случай. Ваша задача — контроль за эшелоном.

— Есть, — козырнула она.

— А мы наведаемся в дачный кооператив и посмотрим, чем они здесь всё время занимались. Да! И попросите радистов выдернуть из Саратова один экипаж железнодорожников. Что-то мне подсказывает, что на Петра Петровича надежды уже нет.

Оба БТРа двигались по обеим сторонам улицы, иногда задевая заборы и надворные постройки, а между ними шли бойцы. С учётом недавней ковровой бомбардировки, какого-либо движения на улице и в домах не наблюдалось. Тем не менее, каждый из домов тщательно проверялся. В двух из них уже нашли часть мешков с сахаром, которые успели изъять из эшелона. Заодно и трупы местных «трофейщиков» обнаружили. Немного — всего пятерых, но лиха беда начало. Ближе к середине улицы нашли некий перевалочный пункт — сюда сгружали украденные мешки и уже потом их разбирали жители посёлка. А сразу за домом натолкнулись на гору… голов. В это сложно было поверить, но двадцать с лишним мальчишечьих, девичьих и Петра Петровича — это зрелище не для слабонервных. А от этой ужасающей кучи ещё и вовсю пахло бензином.

— Мля… это чё, это они их… — Сколков судорожно сглотнул.

— В плен надо кого-то взять, — сквозь зубы проронил Илья. — Я этих сук сам буду резать, пока не скажут, куда тела дели.

— И заодно выпытать, если ещё такие посёлки, — добавил Мухин.

— Так точно, тарщ полковник, — согласился с ним Ермолаев. — Ибо таких тварин оставлять на этом свете нельзя.

В следующем доме нашли одного раненного в живот. Дородный мужик с окладистой бородой лежал в луже крови. Увидев вошедших людей в десантной форме, он попытался отползти, но Илья носком берца резко ударил тому в бедро.

— Лежать, сука! Где тела моих людей? Ща если не скажешь, я тебя на ленты порежу! Молодых парней и девчонок! Сука-а-а!

Он выхватил десантный нож и подвёл его к ране на животе христолюба.

— Ну?! Считаю до двух! Ра-аз!

— На к-к-край-й-у ул-лиц-цы, — задёргался тот. — Хот-тели вкусить… дав-в-вно мяс-с-ца н-не-э…

— Ещё такие поселения, как ваше, есть? — подсел к нему Мухин. — Скажешь честно, умрёшь быстро, нет — тут столько желающих над тобой поглумиться.

— Юж-ж-шнее нас… Д-двад-дц-цат-ть… кил-ло-м-мет-тров… х-х-хутор Б-б-боб-бры… Эт-то вс-с-се ж-ж-живые, ч-ч-то с Р-рос-стова д-дош-шли.

— На, сука! — Ермолаев один ударом ножа вскрыл христолюбу горло.

— Срочно к нашим радисткам, — велел полковник, указав пальцем на одного из парней Первой Отдельной. — Передашь, чтобы из Саратова срочно нормальные бомбы прилетели. «Пятисотки». И чтобы по карте нашли этот хутор Бобры, и сравняли с землёй. Наглухо.

— Понял, тарщ полковник, — кивнул тот и быстро ретировался в сторону «Камазов».

24 октября 2028 года. Волгоградский аэропорт. Вечер

В два часа пополудни в Волгоград пришёл транспортный борт — саратовцы не стали мелочиться. На нём прибыли сам полковник Скрябин, два экипажа железнодорожников и два взвода саратовской роты ЮнАрмии. Лейтенант Федотов не упустил возможности пообщаться со своим командиром. Сначала выпили за помин погибших при исполнении ответственного задания, а потом все вместе — тополиновцы и саратовцы заново загрузили эшелон и, разобрав завал на путях, отпустили состав по маршруту движения.

— Мой взвод погиб… — Федотов не смог сдержать скупых мужских слёз.

— Андрюха, а мне ещё родственникам погибших в глаза смотреть, — проронил с комком в горле Ермолаев.

— Илья, да как же они здесь, суки, сохранились?

— Судьба, Андрюх… ну, давай хоть по службе пообщаемся — развеемся от хреновых мыслей. И это… медики тут дали спирта, на всякий случай. Сейчас водичкой разбавим… не откажешься?

— Давай. Кстати, кроме плохих, есть и хорошая новость.

— Какая?

— Сегодня бомбометание выполняли два лётчика-юнармейца — Мишка Климов и Егор Бородин были вторыми номерами в кабинах «Су-34». Второй заход выполняли они, и бомбы тоже ровнёхонько так клали на христолюбов. Ни один, сука, не ушёл. Я как сказал им — я ж присутствовал на аэродроме, что там шестой взвод Первой Отдельной погиб… не знаю, как они взрослых летунов уговорили, но отомстили.

— Молодцы. Сейчас объяви благодарность, а там посмотрим, чем можно наградить. Слушай, ты сам как? Супруга?

— Машка воевать улетела. Вместе со своим взводом снайперов и двумя взводными — бывшими специалистками по биатлону. Помнишь дылд таких? — усмехнулся Андрей, а Ермолаев кивнул. — Ну вот, дюжина снайперов и улетела к генерал-лейтенанту Шахову. А ещё связисты все и медики. Всего пятьдесят четыре человека из первой роты. Вторую только формирую.

— Как контингент?

— Пока плохих не заметил. Сам понимаешь, сейчас все на нервах, после Чумы. Некондицию по «физике», конечно, отсеиваю, да такие почти не приходят. Если ничего не случится, к зиме, думаю, вторую наберу.

— Кого будешь ставить командиром?

— Ну, вы же Димку забрали, а так только Глеб реальная кандидатура. Он у меня сейчас замом по всему: безопасности и так — по общим вопросам. А с уходом его во вторую роту Машуню поставлю к себе замом, а кого-то из «дылд» к нему заместителем. Из гражданских почти никого нет, кто бы на взводного тянул. Поэтому «пощипаю» свою и оставлю её «старой гвардией».

— Как в Первой Отдельной, — натянуто улыбнулся Илья. — Сотня всего и осталась — кто вот сейчас погиб, остальных по анклавам раздербанили. Юрка Зеленцов, вон, у белорусов целый батальон набрал. «Сябры». У него на войну тоже не хило пощипали — проводниками да медиками. Петька Маслов своих снайперов тоже отдал. Всех, до единого. А сам рулить в Краснодаре остался. У него ж тоже батальон.

Как раз к этим словам в помещение зашло начальство — Мухин и Скрябин.

— Поминаете? — Мухин кивнул на фляжку, лежащую на столе.

— Так