— Четыре человека будут в твоём подчинении, — заверил его полковник. — Твоя задача заниматься внутри кабины, «подай-принеси» будут работать снаружи. Потом ты их обучишь работе на этой станции.

— Понял, тарщ полковник. Начинаю приступать к полученному заданию.

Техника состояла из двух машин — два «Камаза», на одном из которых были смонтированы излучатели, а в другом находился командно-управляющий пункт. Пока Мочалов зашёл в кабину управления Воскобойников оттянул генерала на разговор.

— Олег Петрович, думаешь, ему удастся запустить станцию РЭБ?

— Алексей Евгенич, пока ничего не могу сказать, но я очень хорошо знаю Володю и его упорство. Он в Саратове телевышку с колен поднял, когда никто ломаного гроша не давал за успех дела. Скрябин и гэбэшник сами ему говорили — брось и все дела, раз половина техники погорела. Да какой хрен там! Без мыла в жопу влез, а сделал! Сейчас у него очередь на телецентры РСА до самого Нового Года. Да ещё он у нас спец-многостаночник.

— Не понял? — удивился полковник.

— Он и трофейщик знатный, — Ермолаев поднял левую руку и нарочито показал свой «Ролекс». — Видал? Его добыча.

— Хренассе… — Воскобойников мотнул головой.

— И впридачу — начальник МТО ЮнАрмии. Он с моим Ильёй — главнокомандующим ЮнАрмии, нос в нос по званиям идёт. Ща вот, если справится с поставленной задачей, присвоим ему капитана.

— В таком возрасте? — ахнул полковник.

— Судя по его способностям, Володя — будущий командующий войсками связи и гражданскими специалистами. Ни больше, ни меньше. Твои спецы могут настроить эту технику? Нет? Ну и всё, — ухмыльнулся Олег Петрович.

23 октября 2028 года. Где-то на границе Донецкой и Ростовской областей. Вечер

Милюков спешил. Правда, не безалаберно и полагаясь на «авось!», а как в той пословице — поспешай, но медленно. Его люди — всех, кого смог выдернуть не обескровливая начисто анклав, занимались возведением палаток, часть — механики, вовсю корпели над законсервированной техникой, «оживляя» её. Три часа назад пришли составы из Кубани. Они стали живительным глотком воздуха — такое количество механиков и дополнительной рабочей силы вдохнули столько энтузиазма в дончан и луганчан, что работу не прекращали даже с наступлением сумерек. Запустили дизель-генераторы, кое-где натянули брезент поверх техники — практически все танки, БТРы и БМП словно муравьи обступили прибывшие специалисты и проверяли, налаживали, регулировали.

Медведев с Огарковым быстро нашли Милякова — он, собственно, и не прятался — наоборот: в первых рядах пошёл поздороваться с высоким военным начальством.

— Как добрались? — поинтересовался Александр Витальевич у них.

— Нормально, — кивнул Огарков. — Смотрю, работа как в Великую Отечественную — ни на час не прекращается.

— Олег Аркадьевич, у нас энтузиазм вышел в апогей сразу после контакта с вами. Откуда силы взялись, а уж после известия, что к нам вознамерились арабы прийти — поживиться… — он покрутил головой — …Мы для себя так решили — больше на землю Донецка и Луганска ни одна шваль не придёт. Костьми ляжем, а вычистим. Две тысячи четырнадцатого-шестнадцатого годов хватило выше крыши. Донбасс всегда дрался с захватчиками не жалея жизни, как и Луганск. Мы — русские, с нами Бог! Это «укры» променяли славное имя русичей на европейскую похлёбку. Точнее — правящая клика в Киеве. А мы никогда не забывали свои корни. Сейчас в общем анклаве останется только несколько стариков и женщины. Остальные открыли свои схроны — экипировка и оружие уже на руках. Люди не хотят быть нахлебниками и идут драться вместе с вами…

— Ну, вы же понимаете, что мои хлопцы выше вас на голову в боевой подготовке, — усмехнулся Медведев.

— Товарищ генерал, так мы и не настаиваем участвовать в авангарде, — возразил ему Милюков. — Однако без наших проводников вам не обойтись. Кто из молодых девушек остался после Чумы, рвутся медсёстрами и даже поварихами — кормить-то личный состав тоже надо.

— И заодно попробовать выскочить замуж, — подмигнул ему Огарков. — Столько парней молодых — любо-дорого посмотреть.

— За ППЖ[13] буду карать нещадно, — насупился Михал Михалыч.

— Тогда ожидай не боевых потерь среди личного состава — кого-то из бойцов сманят на Донбасс местные знойные красавицы, — заулыбался Олег Аркадьевич.

— Из анклава никого не смогу отпустить — на счету каждый человек, — ввернул своё слово Милюков. — Иначе нам не выжить, а десятка три-четыре парней будет нам хорошим подспорьем.

— Разберёмся! — насупился генерал.

— Ладно, Миш, не лезь в бутылку — посоветовал ему гэбэшник. — Твои архаровцы тоже хотят иметь полноценную семью. А среди наших красавиц либо молоды, либо заняты. А тут каждый день тебе и борщ с пампушками, и ещё не менее знаменитое из украинской кухни.

— Кстати, товарищ генерал, ходатайствую о выделении пары танков нашим двум экипажам — мужскому и женскому, — дончанин решил сменить тему. — У обоих на счету по несколько подбитых танков.

— У вас и бабы танкистами служили? — искренне удивился Медведев.

— И не один экипаж. Да, сколько хорошего народу покосила эта Чума… — вздохнул Милюков.

— И не у вас одних, — заметил Огарков.

Чуть позже, когда в октябрьском небе Донбасса взошла Луна, люди временно закончили работу до утра и расселись вокруг кухонь, заработавших к тому времени на полную мощность. Инициативная группа девушек-дончанок приволокла откуда-то музыкальный центр, подключила к нему микрофон и организовала концерт. Пусть за день все устали, но над ними воспарило чувство, объединяющее всех русских, как в старое время, плечом к плечу против врага, посмевшего прийти на их землю. Из общей группы девушек вышла одна и взяла микрофон:

— Я хочу спеть песню, которая в нынешнее время получила второе дыхание и такой же смысл, — сказала она.

Под небольшие аплодисменты началось музыкальное вступление, и…

Проснулся Зверь в кромешной темноте

И Богу была названа цена

Прогнулись все — и братья во Христе

Прогнулось всё, но не моя страна

Был урожайным високосный год

И кровью смерть была пьяным-пьяна

От туч свинцовых гнулся небосвод

Прогнулось всё, но не моя страна…

И сейчас же остальные девушки, одетые в камуфляж, подхватили припев:

В полнеба пламя, В полнеба смог

Донбасс за нами, И с нами Бог!

В полнеба