Он просто потряс меня щедростью, участием, вниманием. А я так изголодалась по этому, что даже не стала и раздумывать. Мне казалось, что хуже моего существования быть не может. Но … никогда не говори никогда и «хуже быть не может».

Потрясенная смертью мамы, я не знала, хорошо или плохо было то, что надо мной взяла опеку мамина коллега, Эмма Эдуардовна.

Понимая, что мамой я ее называть не буду, а «тетя Эмма» будет для нее оскорбительно, мне велели обращаться по имени - отчеству. И поскольку она была женщиной ответственной, то за процесс воспитания взялась жесткой рукой и так, как она себе представляла.

Я потом интересовалась, как живется ребятишкам в детских домах, сравнивала со своим житьем и опять не могла сказать, где лучше.

У меня была своя комната, немного игрушек и много книг. В основном, их приносили в подарок мне, как сиротке, люди, приходившие в гости к моим опекунам. Все восторгались их душевной щедростью и чуть ли не самопожертвованием.

А я, в отличие от детдомовских, имела личного надзирателя, собственную Фрекенбок. Не имея своих детей, она хотела сделать из меня предмет гордости. И поэтому я училась на одни пятерки, ходила в художку, в музыкалку и не имела ни единой свободной минуты.

Зато когда собирались гости, меня гордо выставляли со скрипкой посреди комнаты и предоставляли право продемонстрировать педагогический талант своих опекунов. А еще я выразительно читала стихи Байрона и Шекспира на языке оригинала, чем приводила всех в неописуемый восторг.

А в повседневности, если я не учила уроки, значит убиралась в доме, мыла посуду. На все интересное был тотальный запрет – друзья, гулять во дворе, приводить в дом кого-то, смотреть телевизор.

Подышать воздухом Эмма Эдуардовна выводила меня ближе к вечеру. Мы прогуливались вдоль набережной и беседовали на английском.

Безусловно, я очень благодарна за свое воспитание и образование, но именно тот душевный холод, в котором я была как в вакуумной упаковке, сделал свое дело.

Естественно, окончив школу с золотой медалью, я могла бы поступить и в Москву, но для этого должна была иметь благословение Эммы Эдуардовны и деньги. А у меня не было ни того, ни другого. Поэтому местный педвуз оказался моим потолком.

По - прежнему я была «под колпаком у Мюллера», как выражался Олег Степанович, муж моей Фрекенбок. Никаких мальчиков, никаких глупостей. Но в общественной жизни института мне не запрещали участвовать. А поскольку я была еще музыкально одаренной, то я еще играла на скрипке в местном симфоническом оркестре.

Первое июня. День защиты детей так врезался мне в память, будто его на сердце вырезал стек скульптора.

В парке благотворительный концерт в пользу детского дома. На сцене коллективы сменяли друг друга. Выступали и приглашенные знаменитости. После каждого номера ведущие с азартом возвещали, что такой-то господин сделал такой-то взнос. Все аплодировали, господин или госпожа мило раскланивались и произносили недолгую речь, получая свою минуту славы и поблажку в налогообложении.

После того, как мы сыграли две вещи и готовы были к исполнению третьей, я почувствовала на себе острый, проникающий, как рентгеновский луч, взгляд. Не сводя с меня глаз, на сцену поднимался взрослый темноволосый мужчина. От того, как он меня разглядывал, мне стало не по себе, захотелось спрятаться за скрипку, а то и за смычок.

- Друзья! Омар Джанибекович Омаров, один из инвесторов нашего градообразующего предприятия «Вымпел» только что сделал пожертвование в размере ста тысяч рублей, - ведущая сделала эффектную паузу, давая возможность присутствующим осмыслить более чем широкий жест.

Во время своей пафосной речи он периодически бросал на меня смущающие взгляды, так что я даже не слышала, о чем он говорил. Наверно, так может говорить сказочный кот Баюн, завораживая, гипнотизируя, обволакивая своим обаянием.

И поэтому, когда мы отыграли, я почти не удивилась, увидев, что этот мужчина направляется ко мне.

- Вы замечательно играли! – и он подарил такую искреннюю улыбку, что у меня едва коленки не подогнулись.

- Вы очень внимательный, тонко чувствующий человек. Наша Ладочка стала дипломантом Всероссийского музыкального конкурса в прошлом году. Я настояла, чтобы администрация выделила деньги для ее участия.

Марина Сергеевна, наш «замминистра по культуре» была женщиной незамужней и оттого постоянно предпринимала попытки захомутать какого-нибудь бизнесмена.

Надо сказать, что дама она была эффектная. Ну или таковой хотела казаться. Во всяком случае, красная шляпа с большими полями в июне, красная помада и красный брючный костюм должны были сделать ее похожей на голливудских див.

Полностью уверенная в своей неотразимости, она кокетливо улыбалась мужчине и уже будто бы ненароком погладила его по руке.

- А пойдемте, я вам покажу выставку наших замечательных художников. Там как раз наша палатка с шашлыками, водочкой. Ребята будут счастливы угостить такого дорогого гостя.

Я стояла ни жива ни мертва. И хоть не имела никакого опыта межполовых отношений, но хватило ума понять, что этот столичный гость заинтересовался мной, а вовсе не моей игрой. Я покраснела, как вареный рак, от смущения, а сердце забилось от неожиданной радости, как у пойманной птички. Еще бы! Такой статусный мужчина обратил на меня внимание! Ведь ко мне даже подходить никто не осмеливался, потому что и в школе, и в институте все знали – я ни с кем встречаться не буду. Мне нельзя!

Но тут же опустила себя на землю – мне, соплюшке, не перепадет даже поговорить со столичным бизнесменом, потому что никому и в голову не придет проигнорировать знаки внимания такой женщины, как Марина Сергеевна.

Однако в столице, очевидно, другие мерки, поэтому он достаточно прохладно, чтобы его поняли сразу же, посмотрел на нее и отчеканил:

- Благодарю, но я привык выбирать и покупать все сам, дармовые угощения мне претят. Как и дармовые женщины. Посему позвольте мне самому выбирать, как распорядиться своим временем.

Марина Сергеевна недоуменно хлопала глазами и, как выброшенная на сушу рыба, открывала и закрывала рот, силясь что-либо сказать достойное в ответ, но, очевидно, ничего подходящего на ум ей не приходило.

Я забыла, как дышать, потому что на моих глазах произошло невероятное. Он без церемоний отшил одну из местных небожительниц, какими были все сотрудники администрации! И это ради меня!

Я готова была грохнуться в обморок.

Он протянул руку.

- Ну, закрепим знакомство рукопожатием? Имена уже знаем. Ты уже отыграла?

Я молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

- Тогда давай посидим в каком-нибудь уютном месте. Не люблю, когда вокруг такая толпа, и все в рот заглядывают.

Он был словно с другой планеты – уверенный в себе, умеющий подчинять, привлекательный, хотя и немолодой. Что именно во мне щелкнуло, я не поняла, скорей всего, как я сейчас понимаю, я увидела в нем образ идеального отца, которого у меня никогда не было. Так бывает, когда молоденькая, неопытная девчонка видит перед собой мужчину, намного старше себя.