В накопителе аэропорта Ларнаки было шумно и многолюдно. Иностранцы проходили досмотр быстро, без задержек, россиян почему-то сначала сбивали в кучу и долго мариновали, выясняя все возможные обстоятельства. Туристы принимали задержку как должное, никто не возмущался, не рвался за турникет. Наше трио – я, Ирка и Женя– совсем другое дело: мы спешили!

Поскольку Ирка и средних размеров носорог обладают примерно одинаковой пробивной силой, сквозь толпу прибывших перед нами французских туристов подруга пролетела, оставив за собой широкий коридор.

– Пардон, мадам… Пардон, месье… – бормотали мы с Женей, топоча вслед за ней.

Тормозить у заградительных сооружений с турникетом и сидящим за конторкой человеком в униформе нам надобности не было – это удел «руссо туристо». У нас была камера, был микрофон, были цветные беджи с печатями и волшебное слово «промоушен» вместо пропуска. Разумеется, паспорта у нас тоже были – а как же! Этого было достаточно для пребывания в аэропорту Ларнаки. Но мы не собирались оставаться в аэропорту.

– Пошли, – сурово скомандовала Ирка-Наполеон, устремляясь в глубь здания аэровокзала.

– Куда?

– Обойдем отели. Будем спрашивать. Искать.

Я остановилась.

– Ты представляешь, сколько на Кипре отелей, пансионатов, вилл? В Ларнаке, в Лимассоле, где-то еще?

– Все равно. Должны же они где-то поселиться.

Она была права: на Кипре невозможно отдыхать «дикарем». Российские туристы прилетают, либо заранее забронировав себе места в отелях через турагентства, либо решают вопрос расселения прямо в аэропорту, еще до прохода через контроль. Иначе подозрительные киприоты, оберегающие свой рынок труда от вторжения извне, их просто не пропустят!

– Ира, ты гений! – Я остановилась, круто повернулась. – Женя, расчехляй камеру, снимай аэропорт, людей, прилавки – все, что разрешат. Ирка, за мной!

Мы знали, когда и каким рейсом Монтик с неким господином Никоновым прибыли на Кипр. Путевок у них не было. Значит, мы сможем узнать, где они остановились, если такого рода информация архивируется и если усатый дядя в окошке с соответствующей надписью пожелает нам помочь.

– Хелло. – Я улыбнулась упомянутому дяде обворожительно, а Ирка – грозно.

Насколько смогла, я сформулировала интересующий нас вопрос, вырвала из Иркиной руки пугающее фото перебинтованного Монтика с апельсинами и протянула его усатому дяде. Снимок он не принял, ничего не ответил, смотрел вопросительно.

– Слушай, что ему еще сказать? – зашептала я. – Что Монтик беглый псих?

– Бестолочь. – Ирка грубо отпихнула меня от окошка. Снимок снова перекочевал к ней. Настойчиво демонстрируя его служащему, она сказала с жутким акцентом – Хазбенд! [3 - Муж! (искаж. англ.)]

– Смотрю, ты начала учить английский с главного, – одобрила я и подхватила тему, развивая ее на ходу и потому путаясь в грамматике – Хе хазбенд. Хи из ран… виз хиз френд. [4 - Он с другом (искаж. англ.).] Бойфренд!

– Блю, [5 - «Голубым» (искаж. англ.).] – с чувством добавила внимательно прислушивающаяся Ирка.

Усач неожиданно оживился.

– Бле, сук, мат! – понимающе кивая, заговорил он.

– Ира, он думает, ты ругаешься, – зашептала я.

– Конечно, ругаюсь, как не ругаться, если мой муж сбежал с «голубым» дружком! – Ирка вошла в образ.

Усач перевел взгляд с меня на Ирку, с Ирки на фотографию. Я отметила, что на Монтика он явно засмотрелся. Надеюсь, сам-то он нормальной ориентации, а то в этих широтах легко промахнуться. А может, просто пытается определить, какого сорта апельсины? Кажется, здесь это вполне традиционная сельскохозяйственная культура. Или я что-то путаю?

– Кто блю, кто нет – неважно, наплюем на колористику. Давай грины! – отодвинув в сторону несвоевременные мысли об апельсиноводстве, шепнула я Ирке. – За сотню баксов он все Средиземноморье для нас прочешет!

Ирка, когда хочет, бывает и сообразительной, и проворной, деньги возникли ниоткуда и ушли в никуда: усач мгновенно спрятал кредитку.

– «Палм-Бич».

Меня качнуло: Ирка стартовала, даже не сказав «спасибо».

– Сенк ю! – крикнула я, устремляясь в погоню.

– Ты куда? – удивился Женя.

– За хот-догами! – навскидку выстрелила я. – Тебе без горчицы, я помню. Работай, я скоро!

Женя удовлетворенно кивнул и вновь водрузил на плечо видеокамеру. Стало быть, что-что, а свои обязательства перед турбюро мы выполним!

Я пролетела через раздвижные стеклянные двери, увидела погружающуюся в такси Ирку и заорала:

– Такси, такси!

Под открытым небом глаза слепли от солнца, совсем не осеннего. Жарко-то как, тихо, сонно! Едва успела я так подумать – у моих ног резко затормозило что-то красивое, серебристо-синее. Где-то я такое уже видела? Господи, джип! В памяти возникло видение: солнечный день, серебристо-синяя дверца мягко открывается, из нее в городскую пыль опускается толстая волосатая нога в шлепанце и штанине до колена – это отечественный бизнесмен прибыл с деловым визитом на телестудию… Ах, Родина!

Перегнувшись через пассажирское сиденье, ко мне склонил розовое «новорусское» лицо хорошо откормленный малый.

– Ты че орешь, сестренка? – дружелюбно спросил мордастик. – Подвезти, что ли? Тебе куда, блин?

– Туда, блин, – ляпнула я, забираясь на сиденье. – Отель «Палм-Бич». Подбросишь?

– Легко, – ответил братишка, прижимая обутой в шлепанец ногой педаль газа.

Зазевавшаяся старушка иностранной наружности едва успела выпорхнуть из-под колеса.

– А прикольно тут у них, – радостно проговорил мой водитель, стремительно разгоняясь по правой полосе. Я не сразу поняла, что мы летим навстречу движению. – Ездят, как обкуренные! Во, гляди, прямо в лоб прут! Права, наверное, у всех купленные! А гаишников не видно! И пешеход непуганый!

– И многих задавил? – поинтересовалась я.

– Не-а, не успел еще, – хохотнул братишка. – Я только вчера прилетел, сегодня вот тачку взял. А подруги у меня нет, ты че вечером делать будешь?

– Тюльку низать, – буркнула я.

– Круто.

Я отвернулась к окну, с интересом разглядывая заграницу: справа – синее море, слева – желтая пустошь, поодаль от дороги тянется ряд одинаковых коттеджей, на крыше каждого – большой бак для воды. Экономные, буржуи… Ха, кто-то рядом с баком присобачил игрушку-вертушку, эстет!

Дорога, обсаженная длинношеими пальмами, как у нас в Екатеринодаре тополями, влилась в город. Коттеджи сменились магазинчиками, кафе, красивыми зданиями. Все без исключения окна сияли, как зеркала! Кто их, интересно, моет? Кто стрижет газоны и ухаживает за цветами? Ни одного трудового человека не видать, кругом одни загорелые лодыри!