– Ты знаешь, где будет проходить это ваше мероприятие?

– Знаю, здесь и еще в одном здании в центре города. Там когда-то была публичная библиотека. Еще до революции. Этот городок был образованным, начитанным и в нем были четыре гимназии. Почти рекорд того времени для таких населенных пунктов.

– Откуда знаешь? – поинтересовалась Инна, развешивая одежду в стенной шкаф.

– Википедия и БСЭ. Второе даже подробнее, чем вики.

– Я-то думала, что именно из БСЭ прут все, чтобы в вики написать, – хмыкнула Инна.

– Думаю, так оно и есть.

– Кстати, – Инна сделала строгое лицо, – у меня почти нет денег. И с работой все никак. Думаю, при твоей занятости ты не в курсе.

– Не волнуйся, у нас деньги есть. За книжку дали, а еще на карте за публикации. Я хотел тебе сказать еще вчера, да не успел. – Антон положил на тумбочку деньги.

– Это хорошо. Но если куплю что-то, я тебе отдам.

– Хорошо, отдашь, – покорно ответил Антон, – но мы обо всем поговорим в Москве, когда вернемся. А сейчас пойдем пройдемся, надо же оценить здешние красоты.

Странное это состояние – состояние вражды с человеком, к которому ты привык и которого еще не считаешь своим врагом. Вроде бы злишься, кипишь от гнева, а внутри еще нет выжженной земли. Есть усталость, обида, но нет еще обречённости и апатии. Соломатина шла рядом с Антоном, даже держала его под руку, что-то говорила. На душе у нее было смутно, нехорошо, она была готова разозлиться из-за пустяка, напомнить, что между ними все уже решено. Что Антон должен уехать, и обсуждать здесь больше нечего! Но они оказались в незнакомом месте, и новые впечатления как бы растворили ссору, немного смягчив ее гнев и его обиду. А обида была – Соломатина это видела – она знала, как каменеет его лицо, как он может улыбаться и оставаться при этом серьезным. Сбивал с толку только этот кураж. Антон уже готов к завтрашнему дню. Соломатина видела, как он настроен, и на мгновение пожалела, что была груба.

– Какая будет программа? – спросила она, чтобы о чем-то спросить.

– Сначала в отеле, в зале, открытие чтений, торжественная часть, всякие официальные лица. Потом выступают поэты. Потом что-то вроде обеда. Говорят, что тоже в меру торжественное. На второй день занятия в секциях. А на третий день общие мероприятия, прогулки по озеру… Что-то еще, я не помню…

– Ясно. Хорошая программа, – кивнула Инна, – ты только не волнуйся, когда выступать будешь.

– Я вообще никогда не волнуюсь, – заносчиво улыбнулся Антон, и, глядя на красивое, смеющееся лицо, Соломатина сорвалась:

– Какой ты самоуверенный! Какой ты мерзкий! Ты перед кем выпендриваешься?! Перед ними всеми?! Они тебя просто не знают. Они не понимают, как с тобой тяжело. Они не понимают, что жить с эгоистом невозможно… ты же бревно! Тебя можно перекатить с места на место, ты не заметишь!

Соломатина кричала, не обращая внимания на людей, которые шли к озеру. Антон устало вздохнул:

– Я понимаю, что это была ошибка. Большая ошибка. Извини. Мы не должны были вместе ехать. Я – козел. И дурак. Не беспокойся, мы вернемся, я ни минуты не останусь у тебя. Только вещи возьму. Хотя все, что мне надо, – со мной. Могу даже не заезжать. Это дело решенное. А теперь возьми себя в руки и прекрати кричать, на нас обращают внимания.

Сказав все это, Антон развернулся и пошёл в сторону отеля. Инна осталась стоять. Мимо шли люди, которые стали свидетелями этой сцены. «Я – идиотка! – подумала Соломатина. – Но вот теперь все кончено».

Утро было мокрым. Озеро из голубого превратилось в зеленое – в дождливой ряби отражалось не небо, а зелень берегов. Соломатина утром наспех привела себя в порядок, совсем немного подкрасила лицо и оделась просто, словно была в отпуске, – джинсы, белая блузка, платок на шее. «Никаких каблуков! Обойдутся!» – неизвестно о ком подумала она и сунула ноги в мокасины. Антон был уже готов. Он все же надел свой недорогой костюм и безумный подарок отца – ботинки. Галстук, который он так тщательно готовил, даже не достал из сумки. Вместо рубашки он под пиджак надел футболку. Соломатина мельком взглянула на него и обомлела – выглядел Антон потрясающе. Именно футболка превратила все в стильный наряд. Соломатина хотела похвалить, но не решилась. Они с Антоном не разговаривали со вчерашнего вечера, с той самой сцены по дороге на озеро. Антон был спокоен, вежлив, но молчалив. Инна поняла, что он теперь уже не думает о ней. Он думает о своем выступлении и о том, чего сможет добиться здесь.

В зале уже было полно людей. Когда они вошли, многие оглянулись, некоторые встали со своих мест, поздоровались за руку с Антоном. Литературные дамы с сомнением оглядели Соломатину. Но та уже привыкла, что ее считают досадной помехой на пути к красивому поэту. «А ведь мы не женаты. Что же будет чувствовать законная супруга Пьяных!» – подумала Инна. Соломатина держалась просто, но так, чтобы было ясно, что хозяйка этого сокровища – она, хотя самое смешное сейчас было то, что они не разговаривали друг с другом и практически расстались. Пока ждали начала, вели разговоры о знакомых, об издательствах, тиражах и продажах. Передавали последние сплетни, суеверно умалчивали о собственных планах и успехах. Только домашние новости подавались со смаком и в подробностях. О том, что пишут, где ждут выхода книги, на какой конкурс послали рукопись – об этом молчали, словно о военной тайне. Антон в этом смысле не отставал от других. Он разговаривал обо всем, только не о том, что готовит сборник в одном из питерских издательств, о том, что предложил свои стихотворные переводы и что его гонорары неплохо подросли по сравнению с прошлым годом. Соломатина вежливо улыбалась. Вместо нее очень активно болтали ближайшие соседки. Все, как одна, они повернулись к Антону и в один голос поинтересовались творческими успехами. Соломатина даже почувствовала, как напрягся Пьяных – он не любил близость людей и не любил активного общения. Вот и сейчас он ограничился междометиями и короткими фразами. На его счастье, на сцене появились почетные гости и мероприятие началось.

Соломатина почти не слушала. Сначала она незаметно разглядывала окружающих, потом стала думать о том, где найти работу, и о том, что тяжелая полоса затянулась. «Ну, не то чтобы затянулась, – поправила она себя мысленно, – с работами мне по жизни не везет. Анька была права – со мной что-то не то. Ведь не сама ухожу – увольняют!» Мысли о работе расстроили ее, и она постаралась отвлечься – на сцене выступала какая-то дама из «культурного» фонда. Она так проникновенно рассказывала про помощь начинающим литераторам, что Соломатиной стало смешно. Инна считала, что помочь таланту можно только одним способом – деньгами. И еще – особенно не докучать ему. Все эти многочисленные мероприятия, о которых рассказывала дама, показались сущей ерундой и бессмысленностью. Инна заерзала, Антон искоса взглянул на нее, но ничего не сказал. Этого было достаточно, чтобы она спросила себя: «Неужели я не права? Ну, ведь нет у нас жизни. Вернее, у него есть, а у меня – нет. И видимо, я не люблю его достаточно, чтобы смириться с положением дел».