Но потом мы оба замечаем, что Айрик учащенно дышит, похоже, пребывая в истерике.

Сорен падает на колени возле друга и неловко похлопывает его по плечу.

– Все закончилось. Ты в безопасности.

– Ты его видел? – между глубокими вдохами произносит Айрик. – Хайгозуха?

Сорен усаживается удобнее и скептически складывает руки на груди.

– Только его тень.

– Того озерного монстра? – уточняю я. – Я его видела. – Невольно содрогаюсь от страха.

Оба парня внимательно смотрят на меня.

– Да, озерного монстра. – Отвечает Айрик. – То чудовище, которое мне необходимо убить, чтобы вернуться домой. Если я хочу вновь увидеть Ароэ.

Его маттугр. Он панически боится воды и не умеет плавать, а старейшины деревни отправили его убить обитателя озера – хайгозуха.

Дыхание Айрика до сих пор учащенное. Кажется, что он попал в ловушку собственных мыслей, снова и снова проигрывая в голове ужасы сегодняшнего дня. Его глаза слепо уставились в небо.

– Что за Ароэ? – спрашиваю я в надежде отвлечь воина от тяжелых мыслей.

Айрик оборачивается ко мне.

– Моя настоящая любовь. – Он по-прежнему смотрит мимо меня, будто не может сосредоточиться.

– Когда мне тяжело, я думаю о сестре, – признаюсь ему. – Я тоже люблю ее больше всех на свете. Сосредоточься на мыслях об Ароэ, возможно, тебе это поможет, как и мне.

Однако мой метод явно не работает. Айрик трясется всем телом, а его дыхание не успокаивается. Но в какой-то момент он стискивает зубы и делает глубокий вдох.

– Ароэ даже ниже Сорена, волосы темные, а руки сильные, как у всех охотников, – медленно начинает рассказывать он мне. Затем делает еще один глубокий вдох и продолжает:

– А еще умеет развеселить даже глухого и обожает бывать в Лихолесье. Просто не в состоянии долго усидеть за оградой деревни. Насколько я помню, мы близко познакомились, когда мне было пятнадцать. Я тогда был расстроен, потому что поссорился с Сореном.

Айрик заметно расслабляется, и его друг смотрит на меня с признательностью.

– Я тогда забрался на самое высокое дерево в Рестине, – не останавливается Айрик. Вот, значит, из какой они деревни. Ее жители отвечают за поставку отборных драгоценностей для Пераксоло. – Хотел оказаться там, где никто не сможет меня отыскать. Где смогу побыть наедине со своими мыслями. И обнаружил там Ароэ. Мы разговорились, познакомились ближе и подружились, а в семнадцать… – Он замолкает и закрывает глаза.

– Стали больше, чем просто друзьями, – подсказываю я.

– Я тогда осознал, что могу прожить и без Сорена, несмотря на то, что восхищался им всю жизнь. Он был моим лучшим другом, но я всегда находился в его тени. С Ароэ же было по-другому. Мы были равными и собирались провести вместе всю жизнь. – Он уставился на свои руки. – Но этому не суждено произойти. Я застрял здесь. А все потому, что послушал вот его. – Он обвинительным жестом указал на Сорена.

Тот выглядит совсем потерянным.

– Прости меня, Айрик, – шепчет он.

Интересно. Даже не подозревала, что у них такие запутанные отношения. Я-то думала, они лучшие друзья.

– Что сделано, то сделано, – обрывает Айрик. – Наша жизнь теперь здесь. И умрем мы тоже тут. Этим все сказано.

– Погоди, – медленно говорю я. – Тебе всего лишь нужно убить хайгозуха, так? И можешь возвращаться домой?

– Всего лишь?! Да, Расмира, всего-навсего убить хайгозуха. Что может быть проще?

Я коротко смеюсь. Айрик поворачивается к Сорену и спрашивает его:

– Что это с ней?

– А ты знаешь, что нужно совершить мне? – задаю ему вопрос. И сразу продолжаю, так как знаю ответ, а выслушивать язвительные комментарии у меня желания нет. – Я должна убить Пераксоло. Бога. Бессмертного, которого вообще невозможно убить, как мне кажется. Твою тварь хотя бы можно прикончить. И ты заявляешь мне, что за все проведенное вами в Лихоземье время вы даже не попытались выполнить маттугр?

Айрик скрещивает руки на груди и явно злится. Я чувствую себя слегка виноватой, что чуть не стала причиной его гибели, но все же не настолько, чтобы извиниться за сказанное.

– Как я уже объяснял раньше, – медленно протягивает воин, – глупо умирать ни за что ни про что. Я не верю в богиню и не собираюсь умирать лишь потому, что старейшины деревни этого хо-тят.

– А ты? – оборачиваюсь я к Сорену. Он упоминал, что верит в богиню.

– А я не могу отправиться на смерть, так как обязан защищать Айрика.

– Что, ему ты тоже обязан жизнью? Не можешь сам за себя постоять?

Сорен яростно на меня смотрит. Отлично. Я хочу вывести его из себя, чтобы он оставил меня в покое.

– Я не обязан Айрику жизнью, – роняет он наконец, – но его выгнали из деревни по моей вине, поэтому я должен помочь ему выжить и защитить его. Я не стану предпринимать попыток выполнить маттугр, так как не собираюсь возвращаться домой без Айрика.

Я лишь недоверчиво качаю головой. Ох уж эти мальчишки!

– Как знаете! Вы оба – просто трусливые идиоты! Оставайтесь в Лихоземье и подохните здесь!

Я выжимаю рубашку и направляюсь обратно к утесу, чтобы забрать топор и доспехи.

– А ты собираешься снова попытаться убить бога? – спрашивает меня Сорен.

– Само собой! – на ходу бросаю я.

На секунду воцаряется тишина, и я представляю, какие мысли сейчас проносятся в голове прилипчивого парня. Он обязан мне жизнью и хочет вернуть долг, но в то же время не хочет рисковать собой, так как чувствует вину перед Айриком.

– Я тебе помогу, – в конце концов вздыхает он.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.

– Выполняй свое поручение! Мне не нужна помощь от парней!

Айрик хмурится. Сначала мне кажется, что он приходит к выводу, что я ему все же не нравлюсь, несмотря на спасение Сорена, но тут долговязый утопленник выдает:

– Тебе следует побыстрее натянуть на себя доспехи, а то через рубашку все просвечивает.

Затем он разворачивается и стремительно исчезает в чаще, явно намереваясь оставить за собой последнее слово. Я опускаю глаза на промокшую одежду: она липнет ко мне, словно вторая кожа, и действительно оставляет мало места воображению.

Взгляд Сорена тоже падает на мою рубашку, словно помимо воли реагируя на слова Айрика. Однако он сразу же отводит глаза и краснеет.

Честное слово, краснеет.

– Тебе что, двенадцать? – недовольно ворчу я и скрещиваю руки на груди. Затем торопливо взбегаю по склону, собираю свои вещи и возвращаюсь в крепость, где нет парней-идиотов.

* * *