– Помогите мне выбраться, – попросила она. – Я должна выбраться.

Он будто пал духом.

– Так скоро? – спросил он. – Вы только что прибыли.

– Я не воровка.Мне не нравится быть в заключении.

Он кивнул.

– Конечно нет, – ответил он, упрекая себя за свой эгоизм. – Виноват. Это оттого, что прекрасная женщина... – Он прервал себя, затем начал заново. – Я никогда не был особенно ловок в словах...

– Вы уверены,что я не знаю вас? – спросила Ванесса. – Ваше лицо почему-то мне знакомо.

– Действительно? – сказал он. – Это очень здорово. Все мы здесь думаем, что нас, видите ли, позабыли.

– Все?

– Нас сорвали так давно. Многие только начинали исследования. Вот почему Флойд сбежал. Он хотел проделать работу нескольких месяцев, до того как наступит конец. Я иногда чувствую то же самое. – Поток уныния иссяк, и человек вернулся к ее вопросу. – Меня зовут Харви Гомм. Профессор Харви Гомм. Хотя к настоящему времени я не помню, профессором чегоя был.

Гомм. Это было странное имя, и оно звенело колокольчиками, но сейчас она не могла отыскать, в какой тональности этот перезвон.

– Вы не помните,да? – спросил он, глядя ей прямо в глаза.

Она бы хотела солгать, но это могло отпугнуть человека, единственный здравый голос, услышанный ею здесь.

– Нет... Точно не помню. Может, подскажете?

Но прежде чем он смог предложить следующий кусочек тайны, он услышал голоса.

– Сейчас нельзя говорить, миссис Джейн.

– Зовите меня Ванесса.

– Можно? – Лицо его расцвело от тепла ее благодеяния. – Ванесса.

– Вы поможетемне? – спросила она.

– Настолько, насколько смогу, – ответил он. – Но если вы увидите меня в компании...

– Мы никогда не встречались.

– Точно так. Аи revoir.– Он закрыл окошко, и она услышала, как его шаги удаляются по коридору. Когда ее страж, дружелюбный головорез по имени Джиллемо, прибыл несколько минут спустя и принес ей поднос с чаем, она превратилась в сплошную улыбку.

* * *

Казалось, ее вспышка принесла плоды. Тем утром, после завтрака, мистер Клейн ненадолго посетил ее и сказал, что ей позволено выходить в сад – в сопровождении Джиллемо, – так что она может наслаждаться солнцем. Ее опять снабдили новым комплектом одежды, немного великоватой, но она испытала приятное облегчение, освободившись от пропитанных потом тряпок, которые были на ней больше суток. Эта последняя уступка, сделанная для ее удобства, однако, ровным счетом ничего не означала. Как ни приятно было надеть чистое нижнее белье, факт предоставления новой одежды подчеркивал, что мистер Клейн не предвидит скорого освобождения.

Она пыталась подсчитать, как долго это все продлится, прежде чем туповатый управляющий крохотного отеля, где она остановилась, не поймет, что она уже не вернется. И что же он тогда предпримет? Возможно, управляющий уже забил тревогу и обратился к властям, вполне может быть, они отыщут брошенную машину и проследят ее путь до этой странной крепости. Последний пункт разбился вдребезги тем самым утром, во время прогулки. Машина оказалась припаркованной в закрытом дворике с лавровым деревом, возле ворот, и если судить по многочисленным каплям голубиного помета, стояла там всю ночь. Поймавшие ее дураками не были. Значит, надо ждать до тех пор, пока кто-нибудь в Англии не обеспокоится и не попытается узнать, где она, но за это время она может умереть от скуки.

Другие придумали себе развлечения, удерживающие их у черты безумия. Когда она и Джиллемо прогуливались по саду тем утром, она слышала отчетливые голоса из соседнего двора, один голос принадлежал Гомму. Голоса были возбужденные.

– Что там происходит?

– Они играют в игры, – ответил Джиллемо.

– Может, мы пойдем и посмотрим? – небрежно спросила она.

– Нет.

– Я люблю игры.

– Да? – переспросил Джиллемо. – Поиграем, а?

Она хотела не такого ответа, но настойчивость могла возбудить подозрения.

– Почему бы и нет? – ответила она. Заслужить его доверие было бы только на пользу.

– Покер? – спросил Джиллемо.

– Никогда не играла.

– Я вас научу, – ответил он. Мысль его явно прельщала. В соседнем дворе игроки разразились теперь яростными криками. Это звучало так, будто там происходило что-то вроде скачек, конечно, если судить по громким подбадривающим возгласам, затихавшим, когда финишная черта пересечена. Джиллемо прервал ее размышления. – Лягушки, – пояснил он. – Они устраивают лягушачьи скачки.

– Неужели?

Джиллемо посмотрел на нее почти с нежностью и сказал:

– Даже не сомневайтесь.

Несмотря на слова Джиллемо, раз сконцентрировав вникание на шуме, она уже не могла выбросить это из головы. Шум продолжался в течение дня, то усиливаясь, то спадая. Иногда раздавались взрывы смеха, частенько слышался спор. Они были похожи на детей, Гомм и его друзья, серьезно отдаваясь такому незначительному занятию, как скачки лягушек. Но удаленных от иных развлечений, как она могла обвинять их? Когда поздним вечером лицо Гомма возникло у двери, чуть ли не первое, что она сказала, были слова:

– Я слышала вас нынешним утром, в одном из дворов. И днем тоже. Кажется, вы здорово забавлялись.

– О, игры! – ответил Гомм. – Занятный выдался денек. Столь многое пришлось рассортировать.

– Как вы думаете, вам удастся убедить их, чтобы мне разрешили присоединиться к вам? Я здесь так скучаю.

– Бедная Ванесса. Хотел бы я помочь. Но это практически невозможно. Мы так перегружены в настоящее время работой, особенно из-за побега Флойда.

Перегружены работой, подумала она. И это гоняялягушек? Боясь нанести оскорбление, она не высказала сомнения вслух.

– Что здесь происходит? – спросила она. – Вы не преступники? Нет?

Гомм выглядел оскорбленным.

– Преступники?

– Простите...

– Нет. Понимаю, почему вы спросили. Должно быть, это поражает вас, как нечто странное... то, что мы заперты здесь. Но нет, мы не преступники.

– Что же тоща? Что это за большой секрет?

Гомм глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

– Если я скажу вам, – начал он, – вы поможете нам отсюда выбраться?

– Как?

– Ваша машина. Она у входа.

– Да, я видела...