о национальной равноправности, о неподчинении одной национальности другой вел к усобице разложению монархии. Как скоро страшная опасность была сознана, в основу системы было положено отсутствие всякого внутреннего движения, все должно оставаться по-старому и пребывать в полном спокойствии. Но сохранение существующего порядка внутри австрийской империи чрезвычайно трудно, если около будут происходить опасные движения и перемены. И потому главною задачею внешней политики Австрии должно быть сохранение старины по возможности во всех государствах Европы, преимущественно ближайших. <…> Это консервативное во что бы то ни стало стремление внутри и вне дало Австрии характер государства дипломатического <…> Эти черты австрийской политики стали являться постоянными с тех пор, как заведование иностранными делами принял Меттерних…» (Соловьев С. М. Император Александр первый: Политика. Дипломатия. СПб., 1877. С. 196).

138

…во все эти четыре века порабощения их церкви… — С 1453 г., когда Константинополь был взят турками. Завоевание турками Балканского полуострова началось еще раньше.

139

…предчувствие смерти и разложения «больного человека»… — Мнение о Турции (а речь здесь и ниже идет именно о ней) как о безнадежно «больном» государственном организме было достаточно широко распространено в Западной Европе и в России еще со времен наполеоновских войн. Приблизительно за два месяца до опубликования настоящей главы из «Дневника писателя» в журнале «Отечественные записки» была приведена по-русски цитата из брошюры Пьера Жозефа Прудона «Manuel du speculateur a la bourse» («Наставление биржевому спекулянту»). В этой цитате «блистательная Порта» характеризовалась как государство, «не имеющее достаточно жизненности», больше того — как государство-труп (1877. № 1. С. 141).

140

Столь недавняя у них греко-болгарская церковная распря, под видом церковной, была, конечно, лишь национальною… — Борьба болгар за независимость болгарской церкви от константинопольского (греческого) патриархата завершилась в 1870 г. учреждением болгарского экзархата. В православной церковной организации экзарх (от греч. ecapxos — глава жрецов при храме) — глава самостоятельной церкви или отдельной церковной области.

141

…если б возможно было повторить болгарские летние ужасы… — Достоевский имеет в виду турецкие зверства в Болгарии летом 1876 г.

142

…«Англия никогда не примет участия ~ силою той ненависти, какую она сама питает к нам»… («Московские ведомости», № 63). — Цитата из передовой статьи «Москва, 14 марта» (см.: Моск. ведомости. 1877. 15 марта. № 63).

143

Я потому так говорю, что уж программа была дана: болгаре и Константинополь. — Имеется в виду проект возрождения Византийской империи.

144

С некоторого времени я стал получать от них письма… — Далее, в этом и следующем параграфах, Достоевский цитирует письма (от 26 января и от начала февраля 1877 г.), адресованные ему А. Г. Ковнером (1842–1909) — литератором, автором книг «Памфлеты» (1865) и «Связка цветов» (1868), направленных против «старых устоев еврейского быта и национальной ограниченности». Ковнер сотрудничал в «Голосе», «Деле» и журнале «Всемирный труд», запрещенном цензурой за «явное сочувствие к революционным движениям» и «вредные социалистические идеи». Оба письма Ковнера, цитируемые Достоевским, хранятся в ГБЛ, впервые опубликованы в книге Л. Гроссмана «Исповедь одного еврея» (М.; Л., 1924).

145

…этим господам из «высших евреев» ~ слишком даже грешно забывать своего сорокавекового Иегову… — Иегова — одно из имен бога в Ветхом завете, происходит от слова гава или гайа — быть. Согласно библейской легенде, под именем Иеговы бог впервые открылся пророку Моисею (Исход, гл. 6, ст. 2).

146

…имя г-на NN, мне писавшего это письмо, останется под самым строгим анонимом. — Достоевский выполняет просьбу, выраженную в письме Ковнера от 26 января 1877 г.: «Может быть, Вы захотите заговорить в своем „Дневнике“ о некоторых предметах, затронутых в этом письме, то Вы это сделаете, конечно, не упоминая моего имени» (Гроссман Л. Исповедь одного еврея. М.; Л., 1924. С. 186).

147

(Здесь почтенный корреспондент сопоставляет несколько известных русских кулаков с еврейскими в том смысле, что русские не уступят. — Имея в виду эксплуататоров — выходцев из русской и еврейской среды, Ковнер восклицал, обращаясь к Достоевскому в письме от 26 января 1877 г.: «Чем Губонин лучше Полякова? Чем Овсянников лучше Малькиеля? Чем Ламанский лучше Гинцбурга?» (Там же.).

148

(Тут опять несколько имен, которых я, кроме Гольдштейнова, считаю не вправе напечатать, потому что некоторым из них, может быть, неприятно будет прочесть, что они происходят из евреев). — Достоевский имеет в виду следующие обращенные к нему с укором строки из того же письма Ковнера от 26 января 1877 г.: «Вы, говоря о „жиде“ <…> в это название <…> включаете и ту почтенную цифру евреев, получивших высшее образование, отличающихся на всех поприщах государственной жизни — берите хоть Португалова, Кауфмана, Шапиро, Оршанского, Гольдштейна (геройски умершего в Сербии за славянскую идею), Выводцева и сотни других имен, работающих на пользу общества и человечества…» (Там же).

149

Правда, в России и от русских-то не осталось ни одного непроплеванного места (словечко Щедрина)… — Достоевский имеет в виду следующие слова из первой главы «Современной идиллии» Салтыкова-Щедрина, опубликованной в февральском номере «Отечественных записок» за 1877 г.: «И как меня вдруг потянуло туда, в задние низенькие комнаты, а эту провонялую, сырую атмосферу, на эти клеенчатые диваны, на всем пространстве которых, без всякого сомнения, ни одного непроплеванного места невозможно найти!» (Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.: В 20 т. М., 1971 Т. 15, кн. 1 С, 17)

150

Пусть благородный Гольдштейн умирает за славянскую идею. — Имя Гольдштейна, учителя одной из петербургских или московских гимназий, добровольно отправившегося на войну сербов с туркамии проявившего во время боевых действий незаурядную храбрость, хладнокровие и находчивость, упоминалось также в цитировавшихся очеркахМещерского «На пути в Сербию и в Сербии».

151

Я готов поверить, что лорд Биконсфильд сам, может быть, забыл о своем происхождении… — Достоевский соглашается до известной степени с Ковнером, писавшим ему 26 января 1877 г.: «Дизраэли <…> вероятно, сам не знает, что его предки были когда-то испанскими евреями <…> Кстати замечу, что в одном вашем „Дневнике“ вы выразились вроде того, что Дизраэли выклянчил у королевы титул лорда, между тем, как это общеизвестный факт, что еще в 1867 г. королева предложила ему лордство, но он отказался, желая служить