Старая леди навсегда пропала за клубами дыма. Я шагнул в соседнее зеркало, будто в холодный липкий туман. Приняв меня, поверхность замерцала, облепила серым студнем, разлетелась осколками стекла. Стало темно.

На мгновение бытие замерло, как жертва перед лицом неотвратимой смерти, прежде чем страх сожмет сердце; потом просто выключилось.

26

Во мраке светился желтый огонь. Давно? Не знаю. Огонь стал ярче; на фоне желтого сияния появилась человеческая фигура, зашагала в мою сторону, с трудом, будто по болоту.

Футах в шести я осознал свою ошибку.

Не человек – карг. Тот самый, которого я убил дважды и упустил на третий раз.

Пошевелиться не было никакой возможности – даже глазные яблоки не поворачивались. Карг никуда не торопился, пересекая поле моего зрения. Я не дышал; сердце если и билось, то неощутимо. Сознание, однако, вернулось полностью, а это уже кое-что.

Карг, похоже, совершенно не беспокоился, хотя движения давались ему с трудом. Страховочная сбруя и другой мелкий инвентарь украшали простой черный костюм в обтяжку. Присмотревшись к батарее миниатюрных приборов на внутренней стороне запястья, он завозился, что-то подправляя; на меня он до сих пор не обратил никакого внимания.

Подойдя поближе, он таки остановился. Оценивая меня младенческим голубым взором, карг ни разу не глянул прямо в лицо. Не от смущения – просто от безразличия. Тем временем подошли еще двое. Не карги – люди. Подошли поближе, с трудом переставляя ноги, о чем-то поговорили, не выпуская из рук чего-то вроде связок кровельной дранки. В полном молчании обогнули меня, задержались где-то за спиной. Прошло некоторое время (а может, не проходило?), прежде чем я заметил какое-то движение – краем глаза. Стена воздвиглась где-то слева или, скорее, пластина из темно-зеленого материала, похожего на стекло. Другая такая же пластина возникла справа. Наконец передо мной появился человек с тонким листом три на шесть футов этого же материала в руках. Поставленный вертикально, лист повис в воздухе, не падая. Толчком руки человек послал лист в мою сторону, перекрывая и без того не слишком живописный вид. Несколько мгновений светились только щели вдоль краев листа, а потом стало темно, как внутри банки с краской. Меня спрятали.

Взгляду не за что стало уцепиться, и я потерял ориентировку. Меня опрокинуло вниз головой, медленно – или не так уж медленно? – завертело; я повис в миле, а может, в дюйме от ближайшей поверхности; заполнил собой вселенную, перестал существовать…

С грохотом в мир вернулись звуки, гравитация – и боль. Болело здорово, будто меня запихнули в тесный чемодан, поросший изнутри стальными иглами. Напрягаясь, я глотнул воздуха; сердце забилось как положено. Грохот обратился в неумолчный рев: молекулы воздуха отскакивают от барабанных перепонок, сообразил я. Этот всегдашний фон в обычных обстоятельствах отфильтровывается бессознательно.

Коленом я уткнулся в стенку моей коробки; приладился половчее, чтобы выбить одним ударом, но тут она упала сама собой. Хватило одного шага, чтобы оказаться в большой комнате с высоким потолком и темно-лиловыми стенами, где меня ожидали трое, глядя скорее пристально, чем дружелюбно.

Разношерстная подобралась троица: лысеющий коротышка в сером халате, с толстыми пальцами, румяными щеками и вывернутыми губами, плохо прикрывавшими желтоватые зубы; поджарая дама около сорока лет, в темно-зеленом костюме, накрахмаленная и официальная; наконец, старый знакомый – карг, на этот раз в сером рабочем комбинезоне.

Коротышка шагнул вперед и протянул руку, но как-то странно, растопырив пальцы в сторону пола. После рукопожатия он внимательно осмотрел ладонь – не испачкана ли.

– Добро пожаловать на станцию «Берег Динозавров». – Любезность в голосе карга звучала вполне убедительно для робота.

Не торопясь, я оглядел помещение как следует: кроме нас, никого.

– А где женщины? – спросил я. – Со мной были две женщины.

– Быть может, доктор Яве сумеет внести ясность в этот вопрос. – В голосе дамы прозвучало равнодушное сомнение.

– Я не намерен вступать в разговоры с машиной. Не вы ли его программируете? – обратился я к толстогубому.

– Чего? – спросил он, глядя на даму.

Дама посмотрела на карга, а тот в свою очередь посмотрел на меня.

– Доктор Яве у нас начальник Отдела поиска и восстановления, – поспешила пояснить дама, будто заглаживая допущенную мной неловкость. – Я – доктор Фреска, а это – администратор Коска.

– Со мной были две женщины, доктор Фреска. Где они?

– Не имею ни малейшего представления; да подобные вопросы и не входят в мою компетенцию.

– Где они, Коска?

Толстые губы зашевелились, расплываясь в трусоватой улыбке.

– Могу лишь порекомендовать обратиться к доктору Яве…

– Вы тут подчиняетесь каргу?

– Простите, не понимаю. – Улыбка исчезла. – Впервые в жизни слышу слово «карг».

Доктор Яве смотрел на меня своими бледно-голубыми глазами вполне доброжелательно.

– Вы дезориентированы, – негромко сказал он. – Ничего удивительного, с вами такое часто бывает…

– С нами?

– Да, с теми, кого удалось найти и вернуть. Моя работа в этом и состоит: обнаружить, локализовать и вернуть персонал, пропавший при определенных обстоятельствах.

– А кто у тебя в начальниках, карг?

– Простите, не понимаю. – Он слегка нахмурился. – Вы все время повторяете слово «карг». Что оно значит?

– Ты, может, обманул этих людей, но только не меня – вот что оно значит!

– Как вам угодно. – Разведя руками, карг улыбнулся. – Что до моего начальства – я здесь старший.

– Неплохо устроился, – кивнул я. – Так где женщины?

– Представления не имею, о ком вы говорите. – Розовые губки перестали улыбаться.

– Они были со мной, пять минут назад. Ты не мог их не видеть.

– Боюсь, вы неверно понимаете природу положения, в котором я вас обнаружил. С вами никого не было. Судя по всему, вы дрейфовали в области ахронного вакуума неопределенно долго.

– Неопределенно долго? Сколько именно?

– Да, это интереснейшая проблема теории темпоральной относительности. С одной стороны, биологическое время, измеряемое количеством ударов сердца; с другой – субъективное, когда секунды могут казаться годами, а годы секундами, смотря по обстоятельствам… Но к вашему вопросу: властью Исполнительной администрации введена калибровочная система, позволяющая измерять продолжительность отрезков времени в абсолютных единицах. В согласии с принятой методикой, вы покинули энтропийный поток на период несколько более одного столетия; ошибка наблюдения находится в пределах плюс-минус десять процентов.

Карг снова развел не знавшие мозолей ручки, улыбаясь философски: