— Извращенка малолетняя.

Вернув мне самообладанием этим жестом, он направился к карете, а я, затаив дыхание, загадала — упадет полотенце или нет. Впрочем, и так было на что посмотреть. Красавец. Бог. Умела бы рисовать или лепить скульптуры, обязательно бы запечатлела его облик для истории.

В животе заныло, но я бы и не обратила внимания, если бы от этого двухцветный не споткнулся и не посмотрел на меня снова.

— Чего сидишь? Иди, прими настой и найди мне одежду. А вы, Шес и Ингр, в карету. Мне надо с вами серьезно поговорить. И, совсем забыл, эту дриаду связать и поместить под охрану. Я решу ее судьбу позже.

Трое из дроу поспешно кинулись к лахудре зеленоволосой, Шес и Ингр недовольно скользнули в карету, вслед за Дерриком, а меня подняла с земли компаньонка, накинув на волосы полотенце и сунув в руки два комплекта одежды. Один явно мой, а второй, как я поняла, для неожиданно присоединившегося к нам Дарелина. Расторопная, оказывается, девица. Вон как споро собрала все необходимое. И в зубы фляжку с травяным настоем сунула, усмиряющим боль в животе.

Нерешительно приблизившись к карете, я услышала, как сын Демиурга распекает дроу и дракона.

— Да как ты мог такое допустить?! Ты забыл о своих обязанностях? Даже если не учитывать того факта, что ты не предотвратил драку, то ты все равно виноват. Ты должен был остановить ее, а не ждать пока это сделаю я. И вас, господин дракон, это тоже касается!

Я замерла, не решаясь даже постучать. Блин, если он так этих двоих распекать, то меня наверно вообще выпорет. Давно, кстати, обещал. Не хочу! Нафига я вообще полезла в эту драку? Ну, подумаешь, поприставала эта зеленка к моему телохранителю, и что? Он же мне не парень. Просто друг. И он имеет право заводить шашни с кем только его душе угодно. Это вообще не мое дело.

— Женьтка, что ты там застыла, давай сюда уже одежду.

Рука Дарелина, выскользнувшая из-за двери, схватила штаны и скрылась. Не успела я прийти в себя, как та же рука втащила внутрь меня и усадила на сидение, втиснув между Шесом и Ингром.

— Ну, может объяснишь мне, с чего началась драка?

Это ж надо было так вляпаться…

— Ну… если коротко и по существу, то я ее оскорбила и она меня ударила, а я на нее набросилась и, собственно, вот…

Я развела руками, при этом смутившись, когда в левой обнаружила прядь зеленых волос. Поспешно разжав кулак, я бросила компрометирующую улику на пол, но было уже поздно. Мужчины ее проводили задумчивым взглядом и погрузились в тягостное молчание.

Я же погрузилась в созерцание прекрасного тела Дарелина. Накачанный пресс, мощная грудь, покрытая золотистым пушком, божественные плечи, которые так и хочется потрогать. Почему я раньше не замечала, как он красив? Не Апаллон, но Арес. И без единого шрама.

— Ты чего так на меня уставилась?

Объект моего восхищения нервно заерзал и попытался вырвать рубашку у меня из рук, но потерпел неудачу.

— Ты красииивый… А почему на груди волосы золотистые, а на голове черно-белые?

— Потому что когда я родился, у меня и на голове были золотистые, дура. А потом я схлопотал проклятие родного папочки и вот результат на лицо. Точнее на макушке.

Он покраснел, как барышня, которой сделали комплимент, а я как-то непроизвольно потянулась потрогать его, чтобы убедиться в его реальности. Дарелин, тяжело вздохнув, дернул меня за протянутую руку и усадил к себе на колени.

— Женя, я надеюсь, что впредь ты будешь умнее. И не будешь нападать на светлых. По крайней мере, до тех пор, пока я не разрешу. Пообещай мне!

Да мне что, жалко? Ради такого красавчика — все что угодно.

Дарелин

Я держал на коленях девчонку и перебирал ее волосы, пытаясь успокоиться. Расслабляясь в ванне, я почувствовал боль и злость Женьки, а потому запаниковал. Не размышляя о последствиях своего поступка, я рванул в телепорт, успев схватить только меч и повязать полотенце на бедрах. Мной двигал страх именно за жизнь девчонки — о себе я даже не думал, что весьма странно. Не логично.

— Дарик, ты ведь не будешь меня пороть? Я честно-честно больше не буду. Я буду тихой и послушной.

Свежо предание, а верится с трудом. Нет, конечно, через недельку она будет милой и приятной, не много вздорной, но все же очаровательной. Но эту неделю надо еще прожить. И, желательно, без потерь.

— Пороть тебя, девочка моя, надо днем и ночью. Даже без перерывов на обед и ужин. Я же с тобой скоро поседею! Я до встречи с тобой ни разу ничего так не боялся! У тебя совесть есть? Ну, хотя бы в зачаточном состоянии.

Она виновато потупилась. Еще чуть-чуть и расплачется. Я что, перегнул палку? Да вроде даже не кричал особо. Только в начале, так тогда она даже внимания не обратила, рассматривая меня прямо сквозь полотенце. Шевелится, у меня, видите ли. Еще бы он не зашевелился! Расселась передо мной вся такая беззащитная в мокрой блузке, ставшей вдруг полупрозрачной, да еще и облепившей всю эту небольшую, но восхитительную грудь! Я мужик, в конце-концов — у меня рефлекс. Да и женщины уже давно не было. Если мне не изменяет память, то больше семи сотен лет! Сейчас хоть в полотенце закутана. Да и высушил я уже ее одежду. А все равно, организм еще взбудоражен. Наверно, из-за того, что так перенервничал.

— Я больше не буду.

— Это я уже слышал. Вот почему, если меня нет рядом, то ты обязательно найдешь приключений на свою голову? Почему ты не можешь тихо, мирно доехать до светлых земель?

Заметив, как она покраснела, я проследил за взглядом, опасаясь повторения недавнего, но не со мной в главной роли исследуемого. Оказалось, что смотрит она не на область брюк, а на стрелу, валяющуюся на полу кареты. Знакомую такую стрелу, черную.

— Скажи мне девочка моя, на вас что, напали орки?

— А… эм… ну да. А как ты догадался?

Так. Кого-то ожидает весьма серьезный разговор. Мог бы — убил бы этих дроу собственными руками! Мало того, что за одной единственной девчонкой уследить не могут, так еще и о своих обязанностях забыли напрочь! Они обязаны были мне доложить!

— Такие стрелы бывают только у них. Но кто мне объяснит, почему я должен сам догадываться, а не выслушивать доклад подчиненных?

Злость захлестывала, пробуждая меня настоящего. Пробуждая того самого жестоко, беспринципного убийцу, способного по обычной прихоти стереть с лица земли целый город вместе со всеми жителями. Но неожиданно на грудь и правую щеку легли теплые маленькие ладошки. Изумленно взглянув на Женьку, я почувствовал, что злость, сидевшая страшным зверем во мне, вновь опустила морду на лапы и заснула.

— Не злись, пожалуйста. Ты когда бесишься, так кривишься, что мне становится слишком страшно. Я очень боюсь тебя, когда ты злой.

Демиург, ты, конечно, сволочь еще та, но сделал мне бесценный подарок., хотя хотел наказать.