Оставляю этих безумных наедине и выхожу из "грота". На улице ловлю солнечные лучи, которых была лишена последнюю неделю взаперти, и улыбки прохожих, скользящих взглядом по моим зефирным волосам. Разве нужно женщине для счастья что-то ещё?

Вообще, нужно, конечно. И к этому "что-то ещё" я сейчас заявлюсь на работу!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Майя

Я покупаю шарики. Много. Мне кажется это забавно, отблагодарить Медведя за его заботу таким вот воздушным способом. И немного нелепо. И в этом особый шарм!

Я бодро шагаю к зданию с медной вывеской "Нотариус", и широкая улыбка не покидает моего лица. На мне яркое цветастое платье, перекликающееся с волосами, и лёгкий, едва уловимый аромат манго. Спасибо Гусе и Ив Роше за дорогущее масло для тела, надеюсь, оно не подведёт!

Пока Дашка красила меня, я многое сумела передумать в своей голове. Даже набросала небольшой план действий!

Во-первых, Медведя надо покорить — тут шарики в помощь и харизма в придачу. Затем — оградить от жены, с этим пока не придумала, как быть, но с креативностью у меня все норм, разрулю. Третьим шагом — влюбить его в себя до беспамятства и тогда, если правда вдруг всплывет на поверхность, — ему дела не будет до того, как все началось. Если так подумать, то спустя двадцать, тридцать лет, когда мы будем рассказывать историю нашего знакомства детям — а у нас, непременно, будут две девчонки с густым веером ресниц, как у папы — факт того, что мне заплатили, вообще перестанет иметь значение. Вообще, фактически же денег я никаких и не получала, бумаг не подписывала, так что смело можно считать, что ничего и не было.

Самовнушение — великая вещь!

За самой обычной серой дверью меня встречает просторный светлый холл приемной, стулья, выстроенные вдоль стены, и не слишком дружелюбный взгляд тётечки средних лет. Она, подобно сторожевому псу, сразу же вскакивает, стоит мне войти с охапкой розовых шаров в помещение. Смотрит на меня сканирующе снизу вверх, с самых кончиков пальцев, выглядывающих из босоножек, до ярких волос, и ее брови ползут вверх искривленной дугой.

— Я могу вам помочь? — высоким голосом спрашивает она.

— Да, мне нужен Владислав… эм… — черт, а фамилию-то я не знаю!

На уме вертятся какие-то дурацкие варианты, но тут и к гадалке не ходи, это все мой отравленный массмедиа мозг подбрасывает: Соколовский, Бумага, Кадони. [1] Просто пальцем в небо!

— Ну, высокий такой, плечистый, — развожу руками.

— А вы, собственно, по какому вопросу? — не унимается питбуль. Охрана, как в Кремле, честное слово.

— Музыкальная открытка! — бодро выдаю я, кивая на шарики в руках.

Тётенька медленно оседает обратно в кресло. Шуток, видимо, не понимает. Словно в замедленной съёмке тянется к телефону на столе и набирает там несколько цифр.

— Да, — разносится густой бас по приемной и в груди мгновенно теплеет.

— Владислав Павлович, тут к вам… — не успевает она договорить, как ее прерывают.

— Я же сказал, сегодня без записи никого не принимаю!

Приемную наполняют короткие гудки.

Хм, но я-то не все!

— Где его кабинет? — решительно спрашиваю я, делая шаг влево.

— Девушка, вы же слышали, — строго говорит питбуль и, судя по вздыбленной спине, готовится впиться мне в шею, если я сделаю еще хоть шаг.

Это она ещё просто не знает, насколько настойчивы могут быть девушки в желании отблагодарить мужчину!

— Ну, что ж! Тогда я спою прямо здесь! — я улыбаюсь, как мне кажется, самой кровавой улыбкой.

Ох, тетенька, сейчас ты пожалеешь, что не пустила меня внутрь, у меня ж голоса не просто нет, в прошлой жизни я наверняка была пожарной сигнализацией! Набираю побольше воздуха в лёгкие, вспоминая слова хоть одной нормальной песни, но как назло, проклятый мозг помнит только дурацкие ютубные шедевры. Ну, может оно и к лучшему!

О-ой как же ты красива

О-ой губы вкуса мандарина

О-ой дальше будет лучше

О-ой пата-патамушта

Глаза женщины буквально вываливаются из орбит. Она оглядывается, видимо, выискивая помощь, но, никто ее не спасет. Ха-ха! Терпи или пропускай! А теперь — танец!

Пата, пата, пата, пата, пата, патамушта

Это, это, это, это, это наши чувства

Люба, Люба, Люба, Люба, Любовь до безумства

Опасная ты штучка, взрывная как шипучка!

Локтями, локтями, танец маленьких утят отдыхает! Шарики над моей головой мечутся, как рой розовых пчел, подол платья ходит туда-сюда вместе с бедрами, которыми я самозабвенно кручу. И повторение на бис для женщины в предобморочном состоянии!

Пата, пата, пата, пата, пата, патамушта

Это, это, это, это, это наши чувства

Люба, Люба, Люба, Люба, Любовь до безумства

Опасная ты штучка, взрывная как шипучка!

Последние слова я ору, как кошка драная в мартовский период. Но танец свой не прекращаю. Я только вошла во вкус! Только разогрелась, когда сзади слышатся тихие аплодисменты. Я застываю и резко оборачиваюсь. Волосы попадают в глаза и рот и приходится их сплевывать, чтоб понять, кто стоит передо мной. Да ещё и шарики бьют по макушке.

Влад стоит, оперевшись плечом о стену, и беззвучно смеётся.

— Самая настоящая Шипучка! — тихо говорит он и протягивает мне руку. — Пойдем, а то ты Ларису Николаевну до приступа доведешь.

Я оборачиваюсь на питбуля — она, действительно, выглядит не очень. Наверное, в ее сторожевой карьере такие безголосые активные посетители впервые встретились. Ну что ж… с почином!

Делаю шаг к Владу и вкладываю свою ладонь в его огромную ручищу. По телу тут же пробегает дрожь, колени мгновенно слабеют. Это я при других такая громкая, а с ним мгновенно теряюсь и забываю, что сильная и независимая.

Он ведёт меня в свой кабинет, дверь которого находится в паре шагов от приемной. Я цепляюсь взглядом за табличку с именем и тут же начинаю хохотать. Медведь закрывает за нами дверь и вперивает в меня внимательный взгляд.