Под сводами шатра разнесся недоуменный гул – кажется, не все собравшиеся рыцари владели церковной терминологией.

– Седьмой уровень – это полное разрушение основных нейронных связей в мозгу. С исчезновением всех условных рефлексов, памяти, чувств, мыслей. Две тысячи человек – столько жило в Андорно-Микке до того, как туда пришли лангобарды. Две тысячи сомнамбул – вот что мы обнаружили, когда отбили город. Живые тела, в которых осталось меньше разума, чем у цыпленка. Из таких не получилось бы даже сервусов. Пришлось отправить всех до единого на сангвинарную фабрику – и даже там они молчали, когда их разделывали на куски!

– Невероятно, – произнес вдруг Леодегарий негромко, словно очнувшись от долгого сна. – Очень необычная формулировка. А запах…

Гримберт не хотел знать, что граф Вьенн имеет в виду. Как не хотел знать и того, что сейчас видят его затуманенные полуприкрытые глаза. Его и без того мутило.

– Пришло время лангобардам заплатить за все преступления против короны и веры. – Глаза Алафрида опасно сверкнули, точно инфракрасные прожектора. – О первом позаботимся мы, рыцари-франки. Вопросами веры позже займется епископ из епархии Кунео, наша же задача – расчистить ему путь, чтоб он смог заняться врачеванием душ. Тем не менее по воле Святого Престола к нашему походу присоединилась дружина рыцарей Ордена святого Лазаря под духовным управлением приора Герарда.

Приор Герард встал со своего места и поклонился. Губы его опасно раскачивались, а зубы под ними, как с отвращением заметил Гримберт, полопались и вросли в плоть. «Не иначе, – подумалось ему, – сподвижнику епископа приходится питаться через медицинский катетер».

– Впервые за двадцать лет империя собрала достаточно сил, чтоб отомстить лангобардам за их коварство и вероломность. – Алафрид соединил руки за спиной, сделавшись похожим на гранитное изваяние рыцаря, которое Гримберт когда-то видел в аахенском дворце. – И нет, мы не удовлетворимся одним ударом. Души погибших вопиют, взывая к отмщению! Огненным мечом мы пройдем сквозь гнилые потроха Лангобардии, разрубая ее на части. Мы не будем довольствоваться одной только Арборией! Новаро и Мортара, Маджента и Черано, Ассаго и Раццано – все они падут, подобно спелым колосьям, полным золотого зерна! А если нам улыбнется удача и Господь распрострет над нами свою длань, в скором времени мы увидим на горизонте черные стены самой Павии, этого еретического гнезда, которое давно надо было выжечь каленым железом!

Алафрид умел разжигать воображение. Рыцари заворчали, точно голодные псы. Да, они уже видели стены Павии, как видели и многое другое. Вспышки рыцарских орудий, гул брони, скрежет вминаемых в обожженную землю костей…

Сенешаль остановился в центре возвышения и засунул руки за богато украшенный рыцарский пояс со стальными бляхами. На его бархатном камзоле не было герба герцога Гиенньского, но он и не был нужен. Сейчас он сам выглядел львом, воплощением животной ярости и, в то же время, королевской силы. По сравнению с ним рыцари в их пестрых одеждах, собравшиеся внизу, действительно походили на скрежещущих зубами псов.

– Но первой будет Арбория. Она станет символом нашей грядущей победы, смертельным ударом, с которого начнется гибель Лангобардии. Арбория падет быстро, и копоть ее горящих руин долетит до самой Павии, возвещая наш ход. Для тех из вас, кто не ознакомлен с картой или не знает грамоты, сообщаю то, что вам по-настоящему необходимо знать. Арбория – небольшой пограничный город на берегу Сезии, западный замóк Лангобардского королевства. Отрезанный от прочих земель рекой, он находится в весьма уязвимом положении, поскольку наш противник не сможет быстро перекинуть туда подкрепления. Кроме того… – Алафрид сделал выразительную паузу. – Кроме того, Арбория не имеет сильной фортификации, что тоже играет нам на руку. Она, конечно, окружена крепостными стенами, орудийными капонирами и валами, но слаженный удар рыцарей опрокинет оборону с первого же удара.

«Иронично, – подумал Гримберт. – Лангобарды всегда считали основой своей защиты нападение. Им не нужны были мощные стены и сложная оборонительная система из многих эшелонов, Арбории не требовались эскарпы и рвы, в которых рыцари могут переломать ноги, все эти барбеканы, шапели и гидравлические подъемные мосты. Они так привыкли нападать, терзая слабую плоть империи в уязвимых местах, что даже не помышляли о том, что когда-то им самим придется обороняться».

– План штурма уже утвержден мной. – Алафрид не собирался давать своим слушателям долгую передышку. То ли для того, чтоб на корню пресечь обычные в таком деле споры, то ли просто не собирался тратить время. – Мы пойдем на штурм этой же ночью. Преподнести ублюдкам сюрприз не получится, у лангобардов есть разведка, а здесь у нас три сотни рыцарей и без малого десять тысяч пехоты. Без сомнения, они давно разглядели пыль от наших сапог на горизонте, только Арборию это не спасет.

* * *

– Сколько там этих выродков? – выкрикнул кто-то из толпы. Рыцари одобрительно загудели.

– По нашим подсчетам, гарнизон Арбории составляет от пяти до семи тысяч пехотинцев, включая дюжину или две рыцарей. Как правило, это устаревшие венецианские доспехи, обладающие неплохой защитой, но весьма посредственными орудиями без бронебойных снарядов. Может, еще какая-нибудь мавританская рухлядь из-за моря… Я не думаю, что они доставят вам серьезные хлопоты. Рыцари-франки сомнут любое сопротивление на своем пути, оставив лишь выжженную землю. Чтобы вы в этом не сомневались, напомню, что во главе штурмовых порядков пойдут такие легендарные машины, как «Золотой Тур» графа Туринского и «Урановый Феникс» графа Женевского.

– Пойдут-то, конечно, – насмешливо бросил кто-то из раубриттерской толпы. – Если только не вцепятся в глотки друг другу прямо перед строем!

Раубриттеры разразились дребезжащим смехом, похожим на скрежет притирающихся друг к другу броневых пластин. Гримберт скосил взгляд в сторону толпы, чтобы запомнить этого весельчака, но толком ничего разглядеть не успел, лишь чье-то одноглазое лицо, усеянное шрамами столь густо, что походило на заготовку из сыромятной кожи, которой много раз небрежно касался нож скорняка. Среди прочих раубриттеров, многие из которых носили и более жуткие увечья, это не могло считаться по-настоящему выделяющейся приметой.

Гримберт мысленно улыбнулся. Он вспомнит про этого шутника после того, как более важные дела будут закончены. Быть может, даже придумает подходящее ему наказание – достаточно изобретательное, чтобы момент расставания с бренной жизнью показался ему сладостным и желанным.

Алафрид взглянул на толпу так, что смех пресекся сам собой, сухо треснув, как раздавленная кость под многотонной рыцарской ногой.

– «Золотой Тур», «Урановый Феникс» и «Вопящий Ангел» приора Герарда будут нашими флагманами, которые сомнут первые эшелоны обороны, обеспечив прорыв. Кроме того, с тыла их будет поддерживать мой «Великий Горгон». Он, может, старик, но его пушки еще на что-то годны.

По толпе прошел смешок, уже не издевательский, но уважительный. «Великий Горгон» в самом деле отличался почтенным возрастом и вот уже на протяжении пятидесяти лет не участвовал ни в военных кампаниях, ни в турнирах, однако даже последний пьяный раубриттер в этом шатре остерегся бы вызвать его на бой. Может, его страшные орудия и были лишены современных систем управления, но многие еще помнили рассказы о тех временах, когда эти орудия стирали в пыль целые города.