воинов Алариха из Этрурии на Рим. Стены не могли защитить город; жители были слабы и изнеженны. Римское духовенство не предполагало и не верило тому, что Аларих способен будет щадить церкви. Оно готовилось погибнуть со своей святыней. Когда готы подошли к Риму, то защита его была так слаба, что несколько человек сумели перелезть через стену и отворить ворота. Ворвавшись в город, кунинг отдал его на разграбление солдатам, как обещал им ранее. К победителям присоединились рабы, призванные к свободе. Разрушение было бы ужаснее, если бы Аларих и его воины не были христианами. Кунинг, хотя и арианин, запретил грабить католические церкви и, под страхом смертной казни, приказал воинам щадить имущество всехдухов-ных лиц. Он запретил также трогать безоружных. Свирепость воинов обрушилась на памятники языческого искусства; разрушены были дворцы цезарей, откуда некогда предпринимались строгие меры против германцев. Грабеж города продолжался три дня и прекратился по следующему поводу. Один воин пришел в дом к христианке и стал отнимать у нее золотые сосуды, но она сказала, что сосуды эти священны, что они взяты с гроба Св. Петра. По приказанию Алариха эти предметы с торжеством были перенесены в храм Апостола. Римляне, составлявшие процессию, запели священные песни; грабители перестали свирепствовать, присоединились к процессии, и грабеж прекратился.

Разграбив Рим, Аларих, обремененный добычей, отправился в Южную Италию, строя самые широкие планы. Он понимал, что его многочисленные полчища не могут существовать без обладания Сицилией и Африкой, без этих житниц Древнего Рима, и потому теперь же замыслил покорить эти области. Но смерть настигла его во цвете лет, на 34 году жизни в неаполитанских пределах. Это было осенью 410 г. Готы заставили рабов отвести в сторону течение реки Бизонцы и на дне ее похоронили своего великого вождя с его сокровищами и любимым конем. Потом опять велели пустить воду в прежнее русло и умертвили работавших рабов. Готы боялись, что римляне еще восторжествуют и надругаются над трупом их вождя.

Атаульф (410–415) и поход вестготов в Испанию. После смерти Алариха готы признали вождем своим родственника его Атульфа. В числе пленных находилась прекрасная Плацидия, сестра Гонория, на которой Атаульф задумал жениться. Рассчитывая получить что-нибудь в приданое за Плацидией, он захотел оформить это дело и отправил к Гонорию посольство просить руки его сестры. Гонорий согласился на брак и дал в приданое за сестрой Юго-Восточную Галлию.

Но тут готы не могли существовать вследствие недостатка съестных припасов, а Гонорий не намерен был помогать им своими средствами. Тогда вестготы пошли далее, заняли Южную Галлию и напали на Марсель, но были отбиты Бонифацием. Тогда Атаульф направился за Пиренеи и занял Северную Испанию. Здесь Атаульф и преемник его Валлия основали Вестготское королевство. Оно вначале простиралось от Гаронны до Эбро со столицей в Тулузе, а потом распространилось постепенно на весь Пиренейский полуостров, когда вандалы и аланы удалились в Африку. Вестготский кунинг был официально признан Гонорием императором, и Испания была уступлена ему как наместничество на тридцать лет, но готы остались там на целые века.

В то время одно племя за другим врывалось в Римскую империю, оставляя на прежних местах своего жительства только стариков и неспособных носить оружие. Приближение гуннов еще более усиливало движение. Бургунды, жившие на реке Майн, сдвинутые со своих мест, положили начало Бургундскому германскому королевству. Франки по их следам овладели северной Галлией.

Вандальское королевство в Африке. Вандалы, пришедшие с Балтийского моря, отошли в Южную Испанию, теснимые с севера остготами. Римский полководец Бонифаций, наместник Африки, призывает их на помощь против Аэция. Но вандалы, вместо помощи, завоевывают под предводительством Гензериха Африку и основывают здесь Вандальское королевство с главным городом Карфагеном.

На вандалах очень ясно обнаружилось влияние социальных, климатических и географических условий. Живя среди роскошной природы, не побуждаемые необходимостью трудиться; вандалы скоро изнежились, и государство их быстро стало разрушаться. Эти германцы с безотрадных, угрюмых берегов Балтийского моря, славившиеся всегда своей дикой свирепостью, вошедшей даже в пословицу, через одно поколение сделались истыми африканцами. Правда, ихжестокости продолжали проявляться в ужасающих формах, но они оказались способными к культуре. Во всем свете они считались отличнейшими гастрономами; пиры их были знамениты, а суровая их простота превратилась в женскую страсть к нарядам. Высокие, одетые в шелковые хламиды и великолепно разукрашенные, сидели они в театрах, любуясь танцовщицами и гистрионами и тоном знатоков, как истые меломаны, судили о достоинствах греческой струнной музыки. Они неумеренно, как никто из германцев, пользовались жизнью. Их мужской забавой осталась охота на львов и тигров, и эти подвиги часто изображались на германских щитах. Вандалы, как и все германцы, не любили городов; они жили помещичьей жизнью в отведенных им землях. Поэтому Гензерих, опасаясь вообще недоступных укреплений, приказал разрушить в Африке все городские стены. Эти варвары жили большей частью в прекрасных парках, которые греки считали раем, под сенью тропических растений и журчащих фонтанов. Они считались очень богатыми; огромные массы золота они привезли из Испании в Африку. Они владели отличными землями и не платили за них ничего. Вандалы, как и все германцы, завоевывая известную страну, третью часть земли брали в свою пользу, и люди, населявшие их землю, делались их крепостными. Примечательно, однако, что теперь жители менее жаловались на свое положение, чем прежде при императорах, когда они были свободны и когда каждый из них пользовался правом римского гражданства.

Изменения в быте и характере германцев. Положение других германцев немногим отличалось от обстановки вандалов. Они достигли того, чего искали. Каждый из них владел землями, которые отдавал поселянам для пользования на весьма выгодных для себя условиях. Каждый из них нежился в своем доме, как римлянин, на попечении толпы рабов. Покорно преклонялись перед ними греческие философы и римские риторы, а сенаторы рады были, что, пользуясь их покровительством, они сберегали себе жизнь. Но все-таки германцев поражало оживление и блеск римских городов; в городах эти землевладельцы сознавали себя невеждами и вообще чувствовали себя не на месте. И хотя они соревновались с римлянами в роскоши и старались сравняться с ними во внешнем блеске, но к их роскошному образу жизни примешивалась грубость германцев. Все это подражание было неумелым, странным, далеко не изящным, но тем не менее они пропитывались духом римской цивилизации, которая не умирала долгие века. Эту цивилизацию римляне передали варварам. В то время, о котором мы говорим, на улицах римских городов германцы видели сотни красивых предметов, не зная их применения. Но при этом из души германцев никогда не уносилась идея великой римской империи.