– Великоват для Горбунка, – заметил Сергей Вервольфович. – Не похож.

– Как не похож?! – воскликнул солдат. – Уши аршинные имеются, два горба також…

– А рост? – перебил старик.

– Что рост?

– Три вершка росту сказано. Вершок у нас сколько? Без малого четыре с половиной сантиметра. Значит, три вершка будет чуть более тринадцати сантиметров. А здесь, – указал Сергей Вервольфович на конька, – никак не меньше полутора метров роста.

– Фу-ты, ну-ты! – прищурился солдат на оборотня, словно из ружья прицелился. – А вы сами из каких краёв будете?

Сергей Вервольфович зыркнул глазом вдоль улицы, нервно почесал бок под тулупом и хотел было отшутиться. Но тут вернулся Конёк-Горбунок.

– Из неметчины они будут, – тряхнул он гривой. – Есть там у них древние сказки о человеке-волке. Вишь, и отчество у него подобающее[68].

– Иноземец, одним словом, – подытожил Иванка. – Посему и не ведаете, что на Руси, когда сказывают о росте, вершки считают сверх двух аршин. Ежели речь идёт о длине, то, правда ваша, выходит чуть более тринадцати сантиметров. А ежели о росте, то вершки добавляют до двух аршин. Вот и считайте: два аршина, каждый по семьдесят одному сантиметру, да плюс три вершка, итого полтора метра с хвостиком.

Сергей Вервольфович обиженно закрутил головой, будто ему выть захотелось. А потом ничего – сел обратно на лавочку и любезно улыбнулся коньку.

– Вы почём знаете, кто я такой есть?

– Я хоть росту небольшого, – фыркнул Горбунок, – а всё ведаю.

– Ну, уж так прямо и всё, – покосился на него старик.

– Что болтать пустое, – хлопнул аршинными ушами конёк. – Вот, к примеру, Красная Шапочка жить будет вечно, а вы в ближайшую полночь погибнете геройской смертью.

– Геройской? – поразился Сергей Вервольфович.

– А то!

– От чьей руки, простите узнать? – заёрзал на лавке оборотень.

– От руки чёрного человека.

– И откуда же такое диво в наши краях?

– А с луны упадёт.

Сергей Вервольфович, не знавший о Фэт-Фрумосе, принял предсказание конька за шутку и покатился мелким смехом. Друзья, напротив, помрачнели.

– Хе-хе, – отсмеялся он. – Скучно, небось, живётся?

– Скучно, – признался конёк. – Как оженился Иван-дурак, так только своей Царь-девицей и любуется. Никаких путешествий и приключений. Дома сиднем сидим, тоска прямо. Так вот, быват, вырвусь, покуролесю и обратно – в стойло.

– Ага, покуролесю, – подмигнул на это солдат. – От верной смерти меня спасал не однажды.

– Ну-ка, ну-ка, расскажите, – заинтересовался старик.

Солдат Иванка глянул на друзей, на Иванушку, который успел отвести Красную Шапочку и вернуться, и распушил усы.

– Отслужил двадцать пять лет и уволен был вчистую, – начал свой рассказ солдат Иванка. – Выслужил синий билет да три копейки денег. Шагаю домой, а навстречу жучок летит. Просит: «Дай мне копейку! Я тебе в беде помогу». Что делать? Отдал жучку копейку. За жучком прибежала мышь. За мышью приполз рак. Дал и им по копейке.

– Сам-то как – без денег остался? – удивился Сергей Вервольфович.

– А-а, – добродушно прищурился солдат. – Мы люди привычные.

– Не мешайте, – одёрнул оборотня Шурка и подбодрил солдата. – Продолжайте, пожалуйста.

– Прихожу, значит, в столицу, продолжил Иванка. – Вижу – у царского дворца народу полно. Одни на трубах да на скрипках играют, другие весёлые песни распевают, третьи всякие фокусы показывают. Особенно старается какой-то королевич с перьями на шляпе, всех расталкивает, сам наперёд рвётся[69]. «Что тут такое?» – спрашиваю. Говорят: «У царя одна-единственная дочка отродясь не смеялась, и никто не может рассмешить. Царь и объявил, кто рассмешит, тот станет её мужем».

– Царевна Несмеяна[70], что ли? – опять влез Сергей Вервольфович.

– Да нет, – развёл руками солдат Иванка. – Какая ещё Несмеяна.

Друзья, а вместе с ними и Иванушка мрачно посмотрели на старика Вервольфовича.

– Не перебивайте, – напомнил Шурка.

– А что дальше? – подсел ближе к солдату Лера.

– Расхрабрился я, усы подкрутил и начал поближе ко дворцу пробираться, – выпятил грудь Иванка. – Думаю, а вдруг мне удастся рассмешить. Как тут навстречу королевич с перьями на шляпе. «Куда, грязный солдат, прёшь?!» – кричит. Схватил за шиворот и оттолкнул прочь. Споткнулся я и бухнулся прямо в грязную лужу.

– Какой королевич нехороший, – прошептал едва слышно Иванушка.

– Да они через одного такие, – усмехнулся солдат.

Вздохнул и продолжил: – Вымок я, измарался. Вся шинелишка в грязи. Вот так беда! – думаю. – Как же теперь обсушиться? Эх, кабы здесь были жучок, мышка и рак, пожалуй, они в беде мне помогли бы! Только подумал, как вмиг они явились передо мной. Подхватили шинель и потащили на речку. А речка эта как раз под окнами дворца протекает. Увидела царская дочь из окна жучка, мышку и рака, загляделась: что за комедия? А мои помощники помыли шинель и потащили сушить на берег. Стал рак на шейку, поднял вверх клешни, а жучок с мышкой повесили на них шинель. Рак не выстоял – упал в грязь вместе с шинелью…

Потащили они опять шинель в речку мыть. Вымыли и опять на рачьих клешнях развесили. Мышка выкручивает, а жучок вокруг летает да крылышками помахивает, ветерок нагоняет, чтоб скорее сохла. Царевна смотрела-смотрела на всё это – да и рассмеялась.

С тех пор стал я зятем тамошнему царю.

– Так ты царская особа? – присвистнул Сергей Вервольфович.

– Да какая царская! Даже во дворце не жил. Отказался. Непривычно. Попросил себе простую хату в царском саду поставить. Там и поместился. Жёнка табачка да солдатских харчей пришлёт – красота!

Да не долго я на печи отлёживался. Королевич с перьями на шляпе никак не мог забыть, что царская дочь вышла не за него, а за простого солдата. Стал королём, собрал войско и пошёл на моего царя войной. Вот тогда мне жучок, мышка да рак вновь помогли. Принесли из царских кладовых меч-кладенец, а из чистого поля привели коня богатырского с гривой золотой.