Звучит правдоподобно, от северной ведьмы я «плохому» и научилась. На лице Ивона ни мускул не дрогнул, но и толики сомнений я не заметила. Вдобавок назвала имя наставника – того самого, кто действительно воевал в Пустошах и сдал мне тайник в руинах. Старику уже все равно на мои наговоры, почил от преклонного возраста.

– И он десятки лет жил обыкновенной жизнью, скрывая обретенные знания? – бесстрастно осведомился Ивон. – А потом передал их тебе?

– Хотел поделиться с кем-то в конце жизни, – развела я руками. – Сказал, что из всех учениц только я смогу его понять и сделать то, что он не смог, – не испугаться могущественной магии.

– И чему учил?

– Древним словам, максимальному выплеску энергии на эмоциях. У тебя с ними, кстати, негусто…

– Эмоции мимолетны, чувства – более устойчивая основа. – Ивон на миг глянул на горн, чаша в котором продолжала раскаляться. – И не все из них тебе нужны. Но одно, самое сильное, всегда.

– Гнев?

– Вера.

– В себя или… – подобралась я к сокровенному, – речь о другом?

– Дарина, – его губы дернулись в недоброй усмешке, – зачем тебе все это?

Думаю, это обязательный вопрос для вступающих в Культ. Северин говорил, что большинством адептов руководит тщеславие, жажда тайных знаний или ненависть к укладу Империи. Ответь я в таком ключе, удовлетворила бы Ивона. Но я и сама хочу получить ответы…

– Ищу способ выбраться отсюда, – сказала я, внимательно следя за его реакцией.

– Отсюда? – Ивон изогнул бровь, явно не ожидая услышать подобное. – Из столицы, с навязанной службы?

– Из Империи.

Он испытующе склонил голову набок, направленный на меня взгляд, казалось, прожег насквозь. На хищном лице мелькнуло хмурое удивление и тут же исчезло. Сердце гулко стукнуло о ребра, волна жара от горна окончательно заставила взмокнуть. Рискую сильно, пора готовить отступление… Действовать по плану! Я выпрямила спину, ощущая соприкосновение пластыря с кожей. Настроилась на спрятанный в нем артефакт и выдохнула:

– Границы странные. Их не должно быть.

– Так считаешь? – спросили спокойно. Не мужик, а кремень, чтоб его. – И что же тебе кажется странным?

– Природные аномалии, которые никого не выпускают. Возможно, они вызваны некоей… магией. – Я с взволнованным видом выбила пальцами пару искр, не забыв добавить пасс активации метки. Почувствовала легкий импульс между позвонков и то, как исчезает выпуклость под пластырем. – Древней магией! Все неслучайно: бури в пустыне, гиблые леса Пустошей, штормы в заливе, непроходимость гор…

Ивон молчал. Смотрел не моргая и молчал. Вроде пару секунд, а казались бесконечностью. Чаша в горне раскалилась до предела, сливаясь цветом со всполохами пламени. Духота сжимала горло тисками, лежащие на столе и не требовались. Самообладание, не подведи! Следящий артефакт активирован, тайная служба и Северин в курсе, где я. Скоро явятся… Вопрос в том, как быстро. Сколько у меня еще времени, чтобы разговорить Ивона? Вероятно, счет на минуты идет.

– Что было в приложении номер один? – не выдержала я.

– В приложении к чему?

– К исследованиям Велизара закрытых границ Империи.

– Ознакомилась, значит, – сказал тот, кто наверняка знал его лично, – и как, интересно?

– Самое интересное Надзор уничтожил. Рассуждения о причинах природных аномалий и еще четыре приложения.

– Я не читал.

– И не слышал? – намекнула я непосредственно на автора. – Похоже, мы заперты здесь.

– Подержи, – велел Ивон, указав на чан с водой, водруженный на жестяную тумбу неустойчивого вида.

Я придержала ее за угол, стараясь не коситься в сторону в ожидании начала облавы. Он снова взялся за клещи, ухватил ими чашу и погрузил в воду. Резким, отточенным движением. В чан попадали ошметки огня, ярко-красный металл зашипел, стремительно тускнея. Повалил пар, вода забурлила.

– Любой процесс требует строгой последовательности, – обронил Ивон. – Знаешь какой?

Я кивнула, храня внешнюю невозмутимость. О кузнечном деле немного знала. Протяжка, рубка, осадка… Наслушалась от кавалера соседки по комнате в Академии на юге. Обожал сыпать словами: сформировать, отбить и мое любимое – трассировать, потому что мне почему-то всегда казалось, что это должно быть про магию. Или Ивон и не о ковке сейчас?

Он поставил остывающую чашу на тумбу. На дне проявлялся пропечатанный символ, впервые мною виденный. Сомневаюсь, что просто узор. Я склонилась над ним, рассматривая.

– Осторожнее, – предупредил Ивон.

И схватил меня за руку, будто я собиралась коснуться все еще горячего сосуда. Но мою ладонь не отдернул, наоборот! Мгновение, и она налетела на неожиданно острый металлический край. Резануло болью, капнула кровь, растекаясь по дну. Я отшатнулась, в меня прилетели слова – отрывистые, незнакомые и оттого страшные. Подловил… Воздух враз выбило из легких, мир вспыхнул и померк.

Реальность пробивалась обрывками, дышалось тяжело, словно взаймы. Духота, необъятный плащ, натянутый на меня по самую голову. Плывущая улица, ржание лошади, тряска в полной мешков повозке. Духота нарастала, множилась, обездвиживала. Надо же было так подставиться! Защита от магии не подавала признаков жизни, онемевшие пальцы отказывались складываться в контрзаклинание. Да и в какое?! Тут неизвестные чары на крови. Причем светлые целительские, приплыли. Свет тот вспыхивал и мерк ежесекундно. Холодный, жесткий, он струился вокруг, атаковал подло, зажимая в тиски и не позволяя шевельнуться. Ни капли его всеобъемлющей привычной теплоты и честности. Но что я вообще в нем понимаю?..

Сознание вернулось внезапно. Причем так, словно его вбили в голову кузнечным молотом. К горлу подкатила тошнота, фрагменты разрозненной картинки соткались в комнатку с низким потолком и бревенчатыми стенами. Свет пробивался через единственное оконце, настолько маленькое, что прошмыгнет разве что кошка. Из мебели была лишь угловая лавка, на которой я лежала – вообще ни разу не изящно, как мешок с картошкой. В десятке футов в дверях стоял Ивон, чуть пригнувшись. Предусмотрительно, при его росте немудрено потолок задеть… На нем была свежая рубашка, в волосах никакой сажи. Сколько времени прошло и где мы?.. Разглядеть что-либо за порогом не получалось, пространство жутко рябило.

Я привстала, одернула платье, убеждаясь, что шнуровка не была тронута. Ладонь болезненно пульсировала, но пореза не было. Залечил? Как мило! В остальном же ситуация безрадостная. Меня вырубили и куда-то увезли. Метку я использовала ровно перед этим, обозначив Северину кузницу, где уже нет ни меня, ни Ивона. А артефакт одноразовый. Замечательно! Что до моей рубашки с секретом, от «доброй» целительской магии она не спасла. Будь защита помощнее, могла бы сработать… И дать повод стукнуть меня молотком по-настоящему. Неизвестно, как бы в итоге сложилось лучше, но факт: сейчас все скверно! Еще и голова гудит.