– Это правда! – вскричал изумленный герцог. – Клянусь всеми святыми, он ее нашел!

Герцог, Семен и принц одновременно потянулись за монетой, и река зарычала. Воды отпрянули и вздыбились, словно хищный зверь перед нападением, нависая над толпой рокочущим клином.

– Прекрати! – велел Семен.

Но река продолжала яриться. Водный поток изогнулся и вытянулся в небе над лесом огромным бурлящим столбом, в котором мелькали водоросли и камни. Закрывая головы руками, люди съежились от страха. Что же они увидели? Демона – позже говорили одни; бледные, разбухшие тела сотен утопленников – утверждали другие, но большинству запомнилась исполинская женщина с руками, точно прибойные волны, волосами из грозовых молний и белопенной грудью.

– Ножичек, что ты творишь? – крикнул Семен.

В ответ раздался голос, от которого в жилах застывала кровь. В нем слышалась мощь напоенных дождями водопадов, разрушительных штормов и наводнений.

– Я тебе не ножичек, чтобы резать твой жалкий хлеб! – загрохотал голос. – Я кормлю поля и уничтожаю посевы. Я – великое благо и жестокая погибель.

Люди упали на колени и заплакали. Герцог схватился за священника.

– Так кто же ты? – крикнул Семен. – Назови себя!

– Твой язык не способен произнести мое истинное имя, – пророкотала река. – Некогда я была духом Исенве, великого Северного моря. Я вольно текла по этим землям, пересекала Фьерду, несла свой поток к каменистому побережью и назад. А потом случилось несчастье, и мой дух попал в ловушку, запертый этой плотиной. Воды мои были обречены вечно возвращаться, чтобы крутить это проклятое мельничное колесо, вечно служить этому убогому городишку. Теперь плотины нет. Твоя жадность и топор принца сделали свое дело.

Только Ева нашла в себе смелость заговорить.

– Чего ты хочешь, река? – задала она простой вопрос.

– Это я сложила башню из дров, – отвечала река, – я выторговала зеркало у Бабы Анежки, я нашла волшебную монету. И теперь я спрашиваю тебя, Ева Лучова: хочешь ли ты остаться здесь со своим отцом, который пытался тебя продать, или с принцем, желавшим тебя купить, или с этим слабаком, не способным пройти ни одно испытание? Или пойдешь со мной и будешь невестой одному лишь берегу?

Ева посмотрела на Семена, перевела взгляд на принца, на своего отца, прятавшегося за спиной священника, а затем сорвала с лица вуаль, и глаза ее сияли, а щеки горели румянцем. Люди с криками заслоняли глаза, ибо в эту минуту девушка была столь прекрасна, что больно было глядеть. Ее красота повергала в трепет, слепила, точно яркая звезда, несущая смерть.

Ева прыгнула с берега в воду, и река подхватила девушку, удерживая на плаву. Пошел ко дну расшитый драгоценными камнями кокошник, колыхалось в волнах золотое платье. Ева покачивалась на поверхности, словно цветок, сорванный течением. Герцог в мокрых сапогах остолбенело таращился на воду, не в силах вымолвить ни слова, а река бережно заключила Еву в объятья и понесла прочь. Затопив лес и поля, ревущий поток ринулся дальше, оставив позади разбитую в щепки мельницу. Лишившись креплений, гигантский мельничный жернов сорвался с места и покатился вдоль берега. Прежде чем исчезнуть в густых зарослях, безумное колесо успело раздавить принца и всю его свиту.

Горожане в страхе жались друг к дружке. Когда последняя волна скрылась из виду, им лишь осталось глядеть на опустевшее русло и влажные камни, блестевшие на солнце. На месте мельничного пруда теперь чернела яма, полная жидкой грязи. Мертвую тишину нарушало лишь кваканье растерянных лягушек да шлепанье бьющихся в жиже, безмолвно разевающих рты рыб.

* * *

Река была сердцем Велисьяны, и когда оно прекратило биться, город ждала смерть. Нет воды – нет мельницы; нет мельницы – нет денег. Герцог разорился, а когда стал молить короля о помощи, принц предложил ему пройти три испытания, ценой ошибки назначив его собственную голову. Герцог покинул столицу – с позором, но с головой на плечах.

Лавки и дома Велисьяны опустели, огонь в очагах потух. Часы на городской башне исправно отбивали время, но этот бой уже никто не слышал. И только герцог оставался в своем ветшающем дворце. Из окна Евиной комнаты он взирал на брусчатку опустевшей Площади Женихов и проклинал Семена. Если притаиться, то можно разглядеть, как герцог стоит у окошка в обрамлении каменных лилий и ждет, когда вернется вода.

Но его прекрасную дочь вам не увидеть. Река унесла Еву к самому морю, там девушка и осталась. Каждый день она тихо молилась в крохотной часовне, дверь которой лизали волны, каждый день садилась у кромки воды и смотрела на морские приливы и отливы. Проведя жизнь в счастливом уединении, Ева состарилась, нисколько не переживая об увядшей красоте, ибо неизменно видела в отражении свободную женщину.

Бедного Семена изгнали из города, возложив на него всю вину за горькую судьбу Велисьяны. Впрочем, несчастья его продолжались не долго. Совсем скоро он иссох и умер от того, что не позволял себе ни одной капли влаги – так боялся, что вода его отравит.

Итак, если вы по глупости все же сошли с тракта, шанс вернуться еще есть. Идите на оклики ваших встревоженных спутников, и, может быть, на этот раз ноги уведут вас прочь от ржавого остова мельничного колеса, покоящегося на лугу, где, по правде, ему не место.

Если повезет, вы отыщете своих товарищей. Они похлопают вас по плечу, их добродушный смех развеет ваше смятение. И все же, оставляя за спиной темную прогалину между деревьями, помните: пользоваться чем-либо не значит этим владеть. А если когда-нибудь надумаете жениться, внимательнее прислушивайтесь к вопросам своей избранницы. В них вы можете расслышать ее истинное имя, как слышите глухой рокот убежавшей реки или вздох океана.

В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ, ВИНОВАТ БЫЛ ЧАСОВЩИК. Но супругам Зельверхаус не следовало пускать его в дом. С демонами всегда одна и та же проблема, даже с более мелкими. В бархатных пальто и безупречно вычищенных туфлях они являются на порог вашего дома, вежливо приподнимают шляпу, улыбаются, демонстрируют прекрасные манеры за столом. А хвосты прячут.

Часовщик носил фамилию Дрёссен, хотя поговаривали, что он не керчиец, а равкианец – не то сын высланного аристократа, не то фабрикатор, запятнавший себя позором и изгнанный из родной страны, почему и за что – неизвестно. Он держал лавку на Вайнштрат, в той части улицы, где канал изгибался, точно палец в подзывающем жесте. Мастер славился самыми невероятными моделями часов, миниатюрными бронзовыми птичками, что каждый час высвистывали новую мелодию, и крохотными фигурками мужчин и женщин, которые в полночь и полдень разыгрывали забавные сценки.

Известность часовщику принес механический оракул: при нажатии определенного рычага он водил полированной деревянной рукой по ладони вопрошающего и предсказывал его судьбу. Один купец накануне бракосочетания своей дочери привел ее в лавку Дрёссена – погадать. Внутри заводного прорицателя что-то щелкнуло и звякнуло; он раскрыл свой деревянный рот и изрек: «Ты обретешь великую любовь и великое богатство, о каком и не мечтала». На радостях купец приобрел этот умный механизм и подарил дочке на свадьбу, и все гости сошлись во мнении, что никогда еще не видели жениха и невесту, столь горячо влюбленных друг в друга. Но корабль, на котором молодые отплыли в свадебное путешествие, был так тяжело нагружен товаром и сундуками с золотом, что затонул при первом же шторме. И пассажиры, и груз отправились на дно холодного, равнодушного моря. Когда до купца дошло страшное известие, он припомнил слова оракула. Обезумев от горя и бренди, безутешный отец голыми руками разнес автомат в щепки. На другой день слуги нашли своего хозяина лежащим среди обломков, в слезах, с разбитыми костяшками и пятнами крови на рубахе. Эта печальная история, однако, лишь привлекла в лавку часовщика новых покупателей, охочих до всего необычного и таинственного.