И только искры. Искры по всему телу и перед глазами.

Когда я уже мучительно трясусь и всхлипываю, не в силах больше выносить этой сладкой, болезненно. Сводящей с ума пытки.

— Бадрид…

Я хотела бы выдохнуть. Умолять. Но не могу.

Я только дрожу под его руками. Совершенно обезумевшая от этих ощущений.

Только впиваюсь зубами в подушку, чувствуя, как внутри меня всю трясет.

Он с глухим рычание снова втягивает у моей головы воздух.

Его руки опускаются вниз.

Раздвигает нижние губы.

Уверенно и жестко сжимает меня там. Клитор, складочки, абсолютно все. Двумя руками.

И резко дергает на себя, в один момент проталкиваясь внутрь, когда я уже готова скулить и орать от запредельного, уводящего за все грани томления.

И я кричу.

Я извиваюсь от каждого его удара.

Резкого. Жесткого. Рваным толчком достигающим до самой матки, что сжимается под его ударами.

Кричу, извивая.

Выкрикивая его имя и обрывки каких-то молитв.

Кричу, пока он наполняет меня собой. Каждым толчком. Каждым ударом.

Бадрид. Бадрид Бадрид.

Он пронзает меня. Вбивает себя в мою кровь, в мои вены снова и снова.

Это запредельно. Это за всеми гранями.

И с каждым толчком остается все меньше меня и все больше его…

Бадрид!

Я кричу. Слышу свой хрип.

Мечусь под его руками. Под ударами, что пульсируют во мне.

Раздираю в клочья подушку.

А вспышки все накатывают и накатывают. Становятся сильнее.

Убивают.

Пронзают каждую клеточку тела. Стенки. Кожу. Внутренности. Меня всю. Раз за разом. Все ярче и ярче.

Я вся превращаюсь в один сплошной оголенный нерв. Который искрит. Полыхает. И никак не может взорваться.

И, разлетаясь на осколки с судорожным криком, я вижу только его дьявольски горящие глаза.

Чувствую мощную струю, что бьет внутри меня.

Ударяя прямо по матке. Вышибая последний воздух.

— Мари…

Кажется, я уже умерла.

Но глаза распахиваются, повинуясь его хриплому голосу.

И эти глаза.

Ненасытные. Пьяные. Одуревшие.

Такие, что пронзают током. Каждую клеточку.

Он снова нависает надо мной.

Придавливает тяжелым мощным телом.

Так сильно, что я чувствую каждую из его каменно налитых мышц.

Жадно, дико, лихорадочно скользит по лицу взглядом.

Пожирая. Заставляя пламенеть.

Выгнуться спиной и застонать от дрожи, что накатывает шквалом.

Он ненасытен. Голоден. Кажется, еще сильнее, чем когда пришел.

Распахивает мои бедра, резко врезаясь.

Ударяя снова и снова толчками внутрь.

Дикими. Одержимыми. Безумно жадными.

Хватает губами мои соски, опаляя все внутренности каждым прикосновением.

— Мари! — его хриплый, вдруг ставший резким голос, словно бьет меня наотмашь.

Он замирает после бешенных безумных ударов в моем теле.

Поднимает ко мне перекошенное, будто от боли лицо.

И я задыхаюсь. Вся сжимаюсь, когда он вдруг резко хватает меня за горло.

Жесткой стальной хваткой.

И снова в лице, в глазах, во всем в нем безумная ярость.

Безграничная. Заставляющая холодеть. Замораживающая всю мою кровь в лед.

Он резкими толчками доводит себя и меня до оргазма.

Несмотря на весь ужас от того, что вспыхнуло сейчас в его глазах, что прожигает меня насквозь, до костей, на руку, сжимающую мое горло, я вся дрожу. Забиваюсь в неистовстве. Захлебываюсь.

Мечусь по подушке, пытаясь сдернуть его руку и беззвучно, без воздуха, ору, ощущая дикое, безумное, невероятное наслаждение с острыми капельками ужаса перед этим мужчиной.

Убьет? Вот сейчас? Задушит?

Его сперма резко бьет мне внутрь.

И рука отпускает.

Бадрид просто падает на подушки со мной рядом.

Проводя напоследок рукой по спине так, что меня всю выкручивает от этого легкого прикосновения.

И я просто проваливаюсь в темноту.

Чувствуя, как тело бьет то жаркой, то ледяной дрожью.

Как внутри все сжимается и горит. Горит и опаляет инеем.

* * *

За окнами уже темно, когда я прихожу в себя.

Неужели?

Это возможно?

Я проспала целый день!

На столе возле постели стоит остывший завтрак. Или обед. Или ужин. Впрочем, неважно.

Голод безумный. Бешеный. Но пока я даже не шевелюсь.

Все тело горит.

Подрагивает.

Кажется, внутри все еще происходят эти судороги.

Пусть слабые, но я вся после этой ночи стала настолько чувствительной, что снова и снова по телу проходит дрожь. От каждой легкой пульсации внутри меня.

Не верю!

Прижимаю ладони к горящим, как в огне, щекам.

Это… Это было на самом деле? Неужели возможно ТАК?

Блаженство. Рай. Совершенно запредельный!

А я после той первой страшной ночи была уверена, что секс — это боль и унижение.

Но нет.

Это не секс, — понимаю, чувствуя, как снова вспыхиваю.

Это мужчина. Бадрид.

Только он. Только он способен так довести до края. До бездны. В которую сваливаешься. Так заставить гореть.

И…

Он не ушел сразу, понимаю, глядя на примятую постель со второй стороны.

Он остался. Он здесь спал!

Сердце начинает биться так часто, что обхватываю грудь руками.

Он. Спал. Со мной. В одной постели!

После всего того, что сделала моя семья!

И ласкал.

Боже, как он меня ласкал!

Как сокровище.

Как по-настоящему любимую женщину. С такой дикой ненасытной страстью!

Пальцы на ногах поджимаются.

С губ сам по себе слетает блаженный стон.

Вся комната, все вокруг до сих пор пропитана его запахом.

Сильным. Терпким. Таким по-настоящему мужским.