Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А почему у Томаса такой хитрый вид? Он – что, притворился, что авто не тянет? Из-за меня? Да ну, не может быть.
– У тебя есть главный пропуск? – спросил он между тем.
– Какой еще пропуск?
Он взглянул на цепочку на моей шее:
– Это, по-твоему, что?
Я потеребила в пальцах серебристый кружок, висевший на ней:
– Это… – Ну как же там… Всплыла фраза из короткой речи тетки в горошковом платье, которая вручала мне пакет после приема на работу: – Нажать в случае смертельной опасности.
– Да, – нетерпеливо кивнул Томас, глядя не на меня, а на дорогу. – Кнопка Хэлп. А рядом.
– Это. Да просто, – я засмеялась. – Брелок для красоты.
Томас оторвал взгляд от дороги и целых три секунды пялился на меня, как на сумасшедшую. Ну брелок, честное слово. Пластиковая ромашка с божьей коровкой на ней.
– Это пропуск, – четко проговорил он.
– Что – «это»? Ромашка или коровка?
– Всё вместе.
Я принялась разглядывать милое украшение. Сзади был выбит длинный номер. В остальном – брелок как брелок.
– Ты шутишь? – сказала я.
Он вытащил из-за ворота рубашки цепочку, на ней тоже висела кнопка Хэлп и брелок – но совсем другой. Обычный мужской брелок – какой-то металлический квадратик.
– Ну и? – спросила я. – Где ромашка? То есть пропуск.
– Ромашка, – бровь его насмешливо приподнялась, – на моей шее смотрелась бы нелепо, не находишь?
– Нет.
Ах, ромашки только для глупых девочек. А всяким агентам выдают брутальные квадратики. Хотя, если честно, квадратик этот абсолютно дурацкий и похож на тротуарную крышку от канализации. Куда милее красная букашенция. Но Томас пусть не выделывается и не считает свою канализационную решетку признаком крутости.
– Я хочу сказать, – продолжила я, так как он молчал и только улыбался углом рта, – что мне жаль, что вам, агентам, выдают такие ужасно безвкусные брелоки.
– Пропуска, – поправил он. – Но они у всех разные. Двух одинаковых нет.
Ух ты. У меня единственный в мире брелок-букашенция на ромашке. Это похоже на дизайнерскую вещь, выпущенную в одном экземпляре.
– А куда эти пропуска?
– В Центр. Ты что, плеер слушала, когда пакет получала?
– Нет. Просто та тетка, видать, забыла рассказать об этом.
– Джулия Сиеста? Она разговаривает с новичками.
– Не знаю. Наверное, она.
– Странно, – сказал он.
Нет, он будто мне не верит!
– Вот именно! – ответила я.
Ну и что, что я немного отвлеклась тогда на проходящего мимо лохматого волка высотой с человека, который мирно беседовал с желеобразным мужчиной в очках! А кто бы не отвлекся? Но это вовсе не значит, что именно в ту минуту эта самая Сиеста в горошек заявляла, что на нашу шею повесят пропуска!
Через полтора часа мы стояли в холле того банка, под который маскировался Центр Корпорации. Круто, ничего не скажешь. Мрамор и золото. Наш филиал в Нью-Йорке был куда скромнее – может, потому, что прикрывался вывеской «Туристическая фирма „Глобус“».
Интересно, если в этот «банк» заходили грабители, что с ними делали? Испепеляли, заколдовывали или сразу превращали в привидения?
Томас между тем улыбнулся служащему и показал ему свой брелок, потом потянул мой, так что моей шее и мне пришлось тоже потянуться следом. Будто я корова на поводке! То есть собака на привязи. То есть… Томас совершенно бесцеремонный тип, вот!
Служащий улыбнулся нам особенной загадочной улыбкой, какой охранники клубов встречают VIP-клиентов. Томас двинулся к двери в глубине зала, я протопала за ним. Он приложил свой брелок к какому-то блестящему устройству справа от нее, я сделала то же, дверь распахнулась и закрылась за нами, мы прошли по длинному коридору, а потом свернули к лифту. Нас никто не сопровождал, Томас явно был здесь не впервые и знал дорогу. Коридор был пуст, лифт тоже, но повсюду торчали камеры слежения.
Мы вышли на двадцать третьем этаже и очутились в полном людей и нелюдей бесконечном офисе. Стоял шум и гам. Отовсюду неслись разговоры, стучали и шуршали принтеры, сканеры, факсы. Поперек всего помещения висела широкая праздничная лента, которая гласила: «С 253-летием, Нед!»
Кто был этот Нед – вампир, инопланетянин или нечто еще более потустороннее? Может, это вон тот кривозубый дядька, сражающийся с принтером? (Дядька и принтер насмерть вцепились в один и тот же лист бумаги с разных концов, и оба при этом клацали – дядька зубами, принтер крышкой – и рычали.)
Перед нами появился худой рыжий парень с гамбургером в руке и что-то радостно промычал с набитым ртом. Но Томас, видимо, понял, потому что сказал:
– А ты как, Джордж? – и хлопнул парня по плечу.
Тот опять что-то пробормотал, похоже задал вопрос.
– Нужно поговорить с Олимпом, – сказал Томас.
Рыжий кивнул, наконец-то прожевал, проглотил, потом поднял с ближайшего стола радиотрубку и четко сказал туда:
– Отдел связи? Запросите Олимп… – Он посмотрел на Томаса.
– Гермес Олимпус, если он там, конечно, – сказал Томас.
Рыжий повторил его слова в трубку. И положил ее на место.
– Только вряд ли сегодня получится… – хмыкнул он.
Брови Томаса знакомо вскинулись.
– С утра кто-то хотел с ними связаться, – пояснил Джордж. – Но поговорить так толком и не удалось: сильные помехи.
– Почему? – полюбопытствовала я.
Рыжий кивнул мне приветственно и ответил:
– Их босс не в духе. Мечет молнии. Какой-то ценный сотрудник у него пропал.
У меня появились кое-какие догадки, что за сотрудник это может быть. Но с чего ему с работы исчезать? Он что, так меня боится?
– Ясно. – Томас нахмурился. Похоже, подумал то же, что и я.
Центр связи был похож на Центр Управления Полетами в НАСА. Знаете, его еще по телевизору часто показывают. Ну один к одному. Может, это он и есть?
За длинными столами – за компьютерами – сидели сотрудники. Здесь было тихо, и каждый был занят делом. Рядом с нами, как только мы вошли, очутился мужчина в белой форме и в наушниках с микрофоном. Он постоянно отдавал какие-то команды в микрофон. Нас он жестом пригласил подойти к круглой стойке напротив центрального экрана. Томас поднялся на нее, я – за ним. Чуть не в лицо нам уткнулись большие микрофоны и совсем крохотные видеокамеры.
– Готово, – сказал человек в наушниках Томасу.
Экран озарился белым сиянием, а в следующий миг перед нами появилось бесстрастное лицо седой дамы в костюме от «Шанель».