– Сейчас они живут раздельно, если не считать официальных мероприятий. Я был молод и горяч, не понимал, почему они хотели заставить меня пойти по тому же пути, и поклялся, что, если мне не дадут жениться на той, кого выберу сам, я не женюсь вообще.

Джемма вздохнула с очевидным облегчением.

– Это можно понять.

– Значит, вы мне верите?

Она помедлила и кивнула:

– В глубине души мне не хотелось верить, что принц-плейбой, о котором я читала, это человек, который казался мне совсем другим. Таким замечательным.

– Я чувствовал себя несчастным. Разочарованным. Смотрел на браки моих близких. Сплошное притворство. Даже женитьба брата оказалась таким же лицемерным сговором.

– А теперь?

Джемма подняла на него теплые карие глаза. Она стояла так близко, что Тристан видел в них золотые искорки.

– Теперь я связан долгом, который выше личных желаний. Все мои предшественники ставили долг превыше всего. Жертвовали любовью, уходя на войну или заключая стратегически важные брачные союзы. Такова теперь моя роль. Счастье не входит в список существенных условий.

– Тристан, а что могло бы сделать вас счастливым?

– Сейчас? Возможность остаться наедине с моей прекрасной королевой вечеринок. Дать волю тому, что мы чувствуем друг к другу. Быть обычным парнем с моей девушкой. И я был бы счастлив. Но это невозможно.

В семейной жизни монтовианских королей нет места счастью.

Эта морская нимфа совершенно околдовала его. Тристан не мог заставить себя не думать о ней. Бесконечно перебирал один вариант за другим, пытаясь найти тот, который позволил бы не отказываться от Джеммы. Отвергал их все как неосуществимые.

– Я тоже хотела бы этого. В смысле хотела бы быть с вами.

Тристан взял ее руки в свои и потянул к себе. Она вздохнула. Он не понял, согласие это или облегчение. Она уткнулась в его плечо. Он обхватил ее и прижал к себе, поцеловал сладко пахнущие волосы Джеммы, затем отпустил и сделал шаг назад.

– Сюда могут войти. Мы не можем рисковать.

– Я не знала, что вы живете под таким пристальным присмотром.

– Потому мне и хотелось сохранить инкогнито. Иначе мы не смогли бы насладиться тем прекрасным днем. Я не жалею, что скрыл от вас правду, Джемма, не жалею о том дне. Однако мне очень жаль, если я обидел вас.

Джемма перестала теребить бант на платье, хотя руки нервно дрожали. Теперь, глядя в ее лицо, Тристан понимал, что имеют в виду, когда говорят «глаза – зеркало души».

Она тоже чувствовала эту необъяснимую тягу, эту связь. Он никогда ни к кому не испытывал более искренних чувств, как к Джемме. Не любовь с первого взгляда. Он не верил, что это может произойти так быстро. Но что-то очень мощное и необъяснимое. Гораздо большее, чем просто физическое влечение.

– Мы можем повторить тот день вместе, – осторожно предложила Джемма, будто проверяя его реакцию.

– О чем вы говорите?

– Мы даже можем провести вместе два дня. Я предлагаю вам шанс. Вы улетаете в понедельник утром. Значит, у нас есть суббота и воскресенье.

Соблазн почти непреодолимый.

– И вы хотите провести эти дни вместе со мной, зная, что дальше ничего не будет? Не потому, что я не хочу большего, а потому, что не могу себе это позволить.

– Да, я хочу этого. Очень хочу быть с вами, чтобы потом всю жизнь не жалеть, что не воспользовалась шансом сделать это. Я постоянно пытаюсь вразумить себя, говорю, что почти не знаю вас и вы уезжаете. Но я чувствую, что на самом деле знаю вас. Я не очень хорошо объясняю, да?

– Я понимаю вас, потому что тоже это чувствую. Но не хочу причинить вам боль, Джемма.

– А я, определенно, не хочу страдать. Или причинить страдания вам. А еще меньше хочу мучиться бесполезными сожалениями.

– Через три месяца я должен объявить о помолвке. Я даже не могу предложить вам стать моей любовницей. Это оскорбило бы и вас, и ту женщину, которая станет моей женой. Я не намерен изменять ей. Мой брак не будет таким, как у моих родителей.

– Я вас понимаю. Понимаю и восхищаюсь вашей честностью и моральной стойкостью. Предлагаю вам два дня со мной без обязательств. Без ожиданий. Только вы и я. И больше мы никогда не будем вместе.

Тристан молчал, слишком долго молчал. Здравый смысл, королевский протокол – все требовало прервать это волнующее знакомство. Если пресса разнюхает, для Джеммы это станет кошмаром, для него – очередной неприятностью. Снова всплывет прозвище «принц-плейбой». Но если в отношении второго – третьего лица в королевской семье оно вызвало бы улыбку, если не сказать восхищение, то для кронпринца и будущего короля совершенно неприемлемо.

В глазах Джеммы светилось нескрываемое томление. Тристан знал, что в его глазах она видит то же самое. Ее прелестные, чувственные губы дрожали.

– Я пойду. Люди заметят наше отсутствие и подумают, что принц слишком подружился с устроительницей праздников. Это может вызвать нежелательные разговоры.

Джемма повернулась, чтобы уйти. Тристан знал, что чувство долга и верность стране не позволят ему пойти наперекор традициям. Но что-то подсказывало ему, что нельзя терять единственный шанс побыть с женщиной, с которой он чувствовал мощную связь. Если ничего не скажет, не остановит – больше никогда ее не увидит.

Тристан не мог этого вынести, и не важно, какими будут последствия.

Он протянул к ней руку:

– Не оставляйте меня, Джемма. Я принимаю ваше приглашение провести вместе эти два дня.

На следующий день до восхода солнца Джемма сидела за рулем своего автомобиля.

– Куда вы меня везете? – спросил Тристан, повернувшись к ней.

– Мы едем на запад, к дому моей бабушки в Мегалонг-Велли. Это в Голубых горах. Она умерла несколько лет назад и оставила коттедж мне и двум моим кузенам. Мы ездим туда на выходные и в отпуск.

– Он расположен уединенно?

– Очень уединенно. Как раз то, что надо.

Вчера в переговорной они договорились, что он тайком сбежит из отеля, и до сегодняшнего утра больше не общались.

Еще в темноте Джемма подъехала к отелю и остановила машину в некотором отдалении. Тристан обманул охранников и, скрыв лицо под капюшоном, без проблем спустился к ней. Они возбужденно рассмеялись, когда она, заведя мотор, с силой нажала на газ, и машина с визгом рванула с места.

– Это уединенная долина, где живет меньше двух сотен человек. Чужих там не бывает. С таким же успехом она могла бы находиться не в двух, а в десяти часах езды от Сиднея. Сам коттедж окружен садом в сорок акров, пастбищем и нетронутым лесом. Трудно представить более уединенное место.

Она бросила быстрый взгляд на него, он пришел в восторг от того, что прочел в ее глазах. Наконец он видел Джемму спокойной. Все барьеры, которыми она отгородилась от него, рухнули. На ближайшие тридцать шесть часов она без остатка будет принадлежать только ему.