- Я шел к ней, - нахмурился Анашкин.

- Вы же сами сказали, что предварительно всегда звонили. А тут что, решили без звонка? Но она же работала до семи, и в восемь вечера только возвращалась.

- Решил без звонка. Что, запрещается?

- Анашкин, она уже с неделю на этой квартире не жила. Неужели не позвонила и не предупредила?

- Нет.

- Что ж, придется вам, видно еще посидеть. Улик хватает, можно просить у прокурора санкцию на содержание под стражей, - вздохнул Барышев. – И анализы подождут.

- Нет! Я хочу врача! Что мне здесь, сидеть и мучиться? Думать целыми днями, есть или нет? Я правду знать хочу!

- Мы тоже. Какое, однако, совпадение! – усмехнулся Алексей. – Давайте начнем с того, что вы знали, что Марго домой не приходит. Прячется. От кого?

- Черт с вами, пишите. Да, знал. Она отменила свидание. Сказала, что боится одного психопата.

- Имя не называла?

- Нет. Сказала просто: психопат.

- Он что, ее преследовал?

- Кажется, да. Она сказала: «Лилю убили, теперь моя очередь. Я боюсь».

- А вы?

- Что я? Сказал: «Боишься – иди в милицию».

- Логично. Этого она, конечно, не могла сделать, поскольку сама пряталась и скрывала, что больна СПИДом. Не хотела, чтобы о ней справки стали наводить. Предпочла сбежать. А куда?

- Не знаю. Сказала, что, как только найдет новую квартиру, перезвонит.

- Не перезвонила?

- Нет.

- Что же вы тогда делали возле ее подъезда?

- Гулял.

- А свидетели говорят, девушку душили.

- Да никого я не душил! Я нагнулся – Марго уже мертвая была. Я ждал возле подъезда одного человека.

- Кого?

- Черт! Если бы не этот СПИД! Воробьева ждал.

- Петра Александровича?

- Сволочь он. Вымогатель. Не хотел говорить. Когда налоговая пришла, Виктория успела вынести бумаги и спрятать в своей машине. Потом увезла их домой. Мол, потеряли. Или украдены. А на «нет» и суда нет. Докажи теперь, что в них было. А недавно этот Воробьев позвонил и сказал, что если я не заплачу, то он в налоговую документы отнесет.

- И сколько он попросил?

- Да в том то и дело. Сказал, что будет отдавать бумаги частями. Мол, сейчас ему нужна тысяча. Баксов, разумеется. А мне что делать? Решил, что заплачу. Потом видно будет. Ну, пришел к нему, как договаривались, в половине восьмого. Дочка спрашивает через дверь: «Кто там?». Я само собой, говорю, что к папе по делу, а она отвечает, что папы дома нет. В магазин вышел. За хлебом. Знаю я, за каким хлебом. Наверняка у него где-то тайник. Не дома же он бумаги хранит. После того, как Викторию убили, вы там, небось, все осмотрели?

- Осмотрели, - кивнул Барышев.

- Она, видимо, на всякий случай документы спрятала. Не сожгла, как говорит, а в тайник положила. Ну, я постоял немного на площадке. Воробьева нет. Потом спустился на третий этаж, позвонил в дверь Марго. На всякий случай. Вдруг, она вернулась? Никого. Тогда я вышел на улицу, закурил. Покурил, подождал. Потом, чувствую, замерзаю, решил размяться, пройтись. Спустился по ступенькам, вижу – у двери, откуда мусор выносят, кто-то лежит. Ну и черт дернул заглянуть. Пригляделся, и понял, что женщина. Мертвая. По одежде подумал, что Марго. Темно было. Еще раз пригляделся: она, не она? Ну, подошел, нагнулся. А тут эти двое на машине подъезжают. Само собой, что я оттуда рванулся бежать. Сразу понял, что дела мои плохи. Викторию знал, Марго знал. Да и Лилию эту. Черт!

- А Воробьев так и не появился?

- Нет.

- Может, пока вы спускались по лестнице пешком, он в лифте поднялся?

- Да? Черт, не подумал! Может, и поднялся.

- А Воробьева этого вы хорошо знаете? Что за человек?

- Со странностями. Виктория любила рассказывать про своего мужа. В машине. Про его комнатные цветы, про цикломен этот. Смеялась. Мол, сам ночью мерзнет, а обогреватель в комнате не включает. Из-за цветка. Ну не придурок? Я Викторию прекрасно понимал. Сам не могу терпеть таких мужиков.

- Каких?

- Нежных. Которые, это… «Берегите природу, мать вашу!» Надо, мол, жить в гармонии с собой. Шишечками и травинками умиляться. А сами на шее у бабы сидят. Легко быть нежным и фиалки выращивать, когда жена каждый месяц по штуке баксов домой приносит. Не считая премий. А где же сейчас его нежность, когда он деньги хочет с меня тянуть? Где?

- Что последнее Виктория о муже говорила?

- Я давно уже ее не подвозил. С тех пор, как на новогоднюю премию она «десятку» купила. То есть, конечно, добавила из накопленного и купила. А на работе последнее время было не до этого.

- И все-таки?

- Она обмолвилась как-то, что муж стал много денег тратить. Какие-то суммы, за которые он не мог отчитаться. Сказала, что надо бы все заначки в доме проверить. Если, мол, бабу себе завел, то пусть к ней и идет. В чем мать родила.

- Значит, до развода дошло?

- Ничего я не знаю. Ну, обмолвилась, и обмолвилась. Мы тут же про это забыли. Тут не знаешь, как дело спасти! Мы же до ночи своими проблемами занимались! А что будет с бумагами, когда вы их найдете?

- В налоговую передадим, - усмехнулся Барышев. – А куда?

- Эх, черт! Что так, что этак. Да если еще окажется, что у меня СПИД…

- Зато, если не окажется, считайте, что в главном повезло.

- Ну да. Лучше быть здоровым, чем богатым. Так, что ли?

- Ладно, Серега, - сказал Алексей. – Пусть его отпускают под подписку о невыезде. Будем считать, что все вышеизложенное похоже на правду. Время уже к вечеру, а мы женам обещали к обеду вернуться.

Уже в дверях он многозначительно пропел: «У тебя СПИД, и значит, мы умрем. У тебя СПИД…»

И Анашкин снова громко скрипнул зубами.

- Зачем ты так, Леха? - сказал другу Барышев за дверью. – С каждым может случиться.

- Не с каждым. Жену он, видишь ли, любит! Что бы я понимал в такой любви! Приходить от шлюхи домой с белыми розами!

- Да и черт с ним! Что ты про Воробьева думаешь?

- Про цикламен этот? А ничего. Думаю, уж не Маргарите ли он ходил?

- Он?! К Марго?!

- А как тогда объяснить большие суммы, за которые Воробьев перед женой не смог отчитаться? Не посещениями же психотерапевта? Учитывая то, как относилась к Воробьеву жена, вполне возможно, что он искал утешения на стороне. В изменах мужчин виноваты кто?

- Кто?

- Их жены. А Воробьеву не позавидуешь. Вот он и бегал к Маргарите. Кстати, очень удобно: всего-то спуститься на несколько этажей вниз. Называется «пошел в булочную за хлебом». Можно и в выходной день. По будням у Марго был Анашкин. Не исключено, что и еще кто-нибудь. А с Марго уважаемый Петр Александрович познакомился, как и все прочие, через белую Лилию. Она в этом деле что-то вроде связующей. Словом, все, кто знал Лилию, знали и Марго. Значит, не исключено, что все, кто знал Викторию, знали и Марго.