- Я все равно привык в семь часов просыпаться. Как по звонку… Александра, конечно, вчера промолчала, но она недовольна.

- Разве у Ксюши опять температура?

- Нет, слава богу. Но выходные я должен отдать семье. Как муж, отец и порядочный человек. Словом, обещал к обеду вернуться.

- Ну, так и вернемся. На твоем «Пассате» и с моим удостоверением можно сто пятьдесят спокойно переть. Или даже сто восемьдесят. Едем на задание. Точка. Эй, Леонидов, сбрось газ! Убийца!

- Ты только что сказал сто восемьдесят.

- Я сказал?! Да мне еще род продолжать! Я не самый худший человеческий экземпляр на этой планете! Я жить хочу! Дорога скользкая, побойся бога! Тормози!

- Спокойно, Барышев. «Я встретил вас, и все…»

- Тормози, я сказал! Юзом же пошла!

- Большой, а трусливый. Я же обещал к обеду вернуться. Вот и вернусь.

- Угу. На катафалке.

- Все. Город на горизонте, не канючь. Доставай свою бумажку. Сейчас будем искать улицу Строителей. Черт, бабка навстречу идет с пустым ведром!

- Это мне, а не тебе, не переживай так сильно. Может, спросим у бабки?

- Ага. Она тебя пошлет. Прямиком на улицу Строителей. Вон, девушка идет. Симпатичная. Торможу.

- Бабник!

Серебристый «Пассат» остановился возле испуганной девушки, прижавшей покрепче к груди большую черную сумку. Леонидов выскочил из машины и закричал:

- Девушка, добрый день! Можно у вас спросить?

- Ой, да я не знаю!

- Вы же еще не знаете, что именно я хочу спросить, - Алексей подошел поближе. – Где тут у вас в Барановске улица Строителей?

- В первом микрорайоне, должно быть.

- А где первый микрорайон?

Выслушав путаные объяснения девушки, Леонидов полез обратно в машину. Полчаса они колесили по городу. Достопримечательностей в нем было немного: старая церковь с новехонькими золотыми куполами, здание городской администрации с новой крышей и главный в Барановском районе рынок, обнесенный новым забором. Все три кита, на которых покоилось спокойствие и благосостояние городка, выглядели достойно.

Дом, в котором была прописана Маргарита Семенова, они, наконец, нашли. Пятиэтажный, панельный, цветом похожий на грязный мартовский снег. У третьего подъезда Барышев глубоко вздохнул и сказал:

- Давай, Леха, ты первый. На меня женские слезы угнетающе действуют.

На четвертом этаже Леонидов коротко надавил несколько раз на кнопку звонка.

- Кто там? – спросили из-за двери, обитой черным дерматином.

- Маргарита Семенова здесь прописана?

Никакого ответа. Мало того, Леонидов услышал за дверью шаги. Женщина уходила обратно в комнату. Он позвонил еще раз. Через несколько минут из-за двери раздалось:

- Вон! Убирайтесь! Я милицию сейчас позову!

- Да мы сами милиция, - вмешался Барышев. – Откройте, пожалуйста!

- Убирайтесь! – повторила женщина.

- Ваша дочь умерла! – крикнул Леонидов. – Не хотите узнать, где и как?

Дверь немного приоткрылась. Женщина лет пятидесяти, в халате из синей байки, выглянула из-за нее и с торжеством воскликнула:

- Умерла?! Слава Богу!

Оба растерялись. Барышев неуверенно сказал:

- Не хотите узнать, где можно забрать ее тело? Похоронить, ведь, надо.

- В канаву! К собакам! Где сдохла, там пусть и валяется!

Женщина с торжеством захлопнула перед носом у мужчин дверь.

Услышав, как щелкнул замок, Барышев снова потянулся к кнопке звонка. Алексей взял его за рукав:

- Подожди, Серега. Пусть остынет. Выйдем на улицу, подышим.

У подъезда двое парней допивали пиво, обсуждая какую-то Машку. Барышев неуверенно сказал:

- Может, мы ошиблись?

Алексей окликнул парней:

- Эй, мужики! Маргарита Семенова в этом подъезде жила?

Парни дружно заржали, потом один из них, поставив возле лавочки, пустую пивную бутылку похабным голосом сказал:

- Жила-то здесь, а давала в другом месте. Адресок-то вам, мужики, не тот подсказали.

- А разве она еще жива, Марго? – удивленно спросил второй.

- А почему она должна умереть? – насторожился Барышев.

- Так у нее ж СПИД нашли! От него, вроде, быстро, того… Помирают.

- Откуда известно, что у нее нашли СПИД? – быстро спросил Алексей.

- Во! Ну, вы, мужики, даете! Так весь город знает! Приезжие, что ли?

- Вроде того.

- Так мы вам другой адресок дадим. Там только сифилис можно подцепить. А его, говорят, того… Лечат.

Парни снова дружно захохотали. Леонидов сказал серьезно:

- Мы из милиции. Нам бы поговорить надо. О Маргарите. Говорите, весь город ее знает?

Они явно напугались, переглянулись, и тот, что еще держал в руке недопитую бутылку «Клинского», неуверенно сказал:

- А мы чего? Мы ничего. Мы сами к ней не ходили. Знаем только, что другие болтают. Она была баба того… Дорогая.

- А кто может про нее подробно рассказать?

- Ха! Начальство городское, вот кто! Только они молчать будут. Кто ж признается теперь, что с ней спал? У всех жены, дети. А у Марго СПИД нашли. Она, правда, сразу после этого быстренько собрала вещички и смоталась. Наши-то отцы города перепугались поначалу.

- Их тоже проверяли на ВИЧ – инфекцию?

- Чего? – тот, что держал бутылку в руке, одним глотком допил пиво. Потом сказал: - На СПИД, что ли? Если и проверяли, то никому об этом не докладывали. Эта, как его. Врачебная тайна.

- А почему же про Маргариту весь город узнал?

- А кто она такая? Хоть и дорогая, но обыкновенная б… - парень смачно сплюнул. – У нас в городе одна больница. Маша шепнула Даше, Даша Саше, и пошло. Марго давно у всех была бельмом на глазу. Бабы в городе если и работают, то копейки получают. А эта сыта, обута, разодета, на дорогих машинах катается, да еще и плюет на всех. В глаза ее все, конечно, ругали. Бабы, имеется в виду. Но завидовали жутко. Тайком, конечно. Говорят, девчонки в школе даже красились и стриглись «под Марго». А как нашли у нее СПИД, так на всех словно облегчение снизошло. И пошло – поехало. Каждая мамаша своей дочке приводила пример, до чего доводит такая жизнь. И выжили из города всем скопом. Марго уехала. Летом, кажется. Никто не знает, куда.

- Понятно, - сказал Барышев. – В большом городе решила затеряться. – А как же она дошла до жизни такой? До проституции?

- Погодите-ка! Вон учительница идет, Анна Афанасьевна. Здрасьте, Анна Афанасьевна!