И то, что от инцидента до суда прошло так мало времени – показатель важности моей персоны и случившегося события.

Мне вновь даже наручники не надели. Официально я не подследственный, а пострадавший. То есть здесь я нахожусь не потому, что считаюсь преступником, а потому что дружинники учтиво спрятали меня в безопасное место, пока идёт разбирательство.

Чтобы меня вновь не попытались убить.

Так мило с их стороны.

Здание суда соединялось длинным переходом и со зданием, в котором располагался штаб дружинников, и с полицейским управлением Центрального района Москвы. Шныряющие взад-вперёд служащие с любопытством разглядывали меня, кое-кто, не стесняясь дружинников-конвоиров, здоровался со мной.

Спустя десять минут путешествия по коридорам и переходам меня завели в зал суда.

Внутри было тихо и спокойно. Ровные ряды скамеек в основном пусты, но в левой половине зала на втором и третьем рядах сидели тётушка, прижавшаяся к Вадиму, и Шапочкина с помощницей. Все четверо тут же обернулись на звук открывающихся дверей. Я благодушно улыбнулся им и помахал рукой.

Пока меня повели по проходу, делившему зал надвое, я бросил взгляд на правую половину зала. На меня злобно пялились рыжий веснушчатый юноша и такой же рыжий мужчина с кустистыми усами. Рядом с ними сидела красивая женщина лет сорока и симпатичная девушка. Тоже рыжая. И немного мне знакомая.

На лавке в зале суда сидела чемпионка северо-западной Москвы – Виктория Ефимовна Голикова. А значит, остальные трое – её мать, отец и брат.

Как тесен мир…

Кто ж мог подумать, что родственники боевой милашки Вики захотят меня убить.

Не зря у местных есть поговорка, что у рыжих нет души.

Меня попросили сесть на скамью в первом ряду в левой части зала. Конвоиры-дружинники разместились по обе стороны от меня. Тут же неподалёку сидел и подполковник Кольшин. Он поприветствовал меня беззаботным кивком.

Я повернул голову и пристально посмотрел на «обезьянок в клетке». Вчерашний стрелок и водитель сидели на лавке в наручниках и были отделены от остального зала металлическими прутьями. Возле клетки дежурили два конвоира.

Скрипнула неприметная дверь в стене, и в зал вошёл статный мужчина в чёрной мантии. Его сопровождал молодой человек в деловом костюме, который нёс какие-то бумаги. Разложив их на большом столе, стоявшем в трёх метрах от скамеек, пристав подошёл к соседнему столу, где, видимо, и было его место, и проговорил:

– Дамы и Господа, прошу всех встать.

Даже дворяне оторвали свои задницы от скамеек.

Судья, выпрямившись во весь свой рост, с достоинством произнёс:

– Имею честь представиться, Верховный судья дворянского имперского суда Сергей Иванович Малахин. Приветствую вас на сегодняшнем заседании. Присаживайтесь, пожалуйста.

Он сел за свой стол и зарылся в бумаги на десять секунд. Затем поднял голову и проговорил:

– Сегодня, четырнадцатого января две тысячи восьмого года, слушается дело об административном правонарушении со стороны дворянского рода Голиковых.

Я мысленно усмехнулся. В меня стрелял снайпер, а дело административное. Ну да-ну да, уголовные дела в отношении аристократов заводят только при измене Родине. С другой стороны, за некоторые административные правонарушения аристократам выносят очень суровые наказания.

– Подполковник Кольшин, вам слово, – продолжил судья.

Дмитрий Иванович подошёл к небольшой трибуне, стоящей в левой части зала, и начал подробно рассказывать о нападении на меня, о последовавшей после этого драке, а затем перешёл к результатам расследования:

– Стрелявший в Аскольда Игоревича является потомственным Слугой дворянского рода Голиковых и действовал согласно приказу своего господина. Причина неприязни к пострадавшему со стороны главы рода Голиковых – Ефима Николаевича – упущенная выгода. Известно, что с первого сентября старший сын Ефима Николаевича – Семён Ефимович – учился в одном классе старшей школы «Лазурит» с юной целительницей Вероникой Витальевной Ладиной. По словам очевидцев, Семён Ефимович неоднократно совершал попытки завладеть вниманием юной целительницы. Учитывая личную силу Семёна Ефимовича, прогнозируется, что через год или два он мог бы добиться высоких результатов на всеимперском бойцовском турнире. Как известно, часто из лучших участников этого турнира юные целительницы выбирают себе избранника. Однако Вероника Витальевна сделала свой выбор уже сейчас и предложила союз Аскольду Игоревичу. По версии следствия, род Голиковых решил тайно устранить Аскольда Игоревича. В случае успеха имелись шансы, что Вероника Витальевна выберет в качестве избранника Семёна Ефимовича.

За трибуной в зале суда подполковник говорил витиевато, но во время наших с ним личных бесед он выражался гораздо прямолинейней. Сынок Голикова влюбился в Веронику и был уверен, что сможет в конечном итоге убедить её выбрать его. А потом Ника внезапно перевелась в «Алую Мудрость». У Голикова-младшего сдали нервы, он побежал жаловаться папаше, упирая на выгоду для рода. Ведь не у каждого боярского рода есть собственная целительница, что уж говорить о дворянском роде? Вот отец рода и согласился на тайную операцию. Всё должно было пройти без сучка без задоринки. А там глядишь, и утешил бы Голиков-сынок юную целительницу, потерявшую своего избранника.

Глупо и самонадеянно.

Но войны и из-за меньшего начинались.

В итоге всё сводится к тому, что меня посчитали самоуверенным юнцом, который никого не боится и ходит без покрова. Ну да, ведь держать покров на себе постоянно – это тяжело и энергозатратно…

С другой стороны, какая никакая система отхода у Слуг Голиковых была предусмотрена, так что, вероятно, они рассчитывали быстро удрать, если на мне всё-таки есть покров.

Но и тут просчитались.

Справедливости ради надо сказать, что они были близки к этому. Если бы не облако альтеры, на одной жи́ве с атрибутом «молния» я бы не догнал машину.

Заслушав речь подполковника, судья предоставил слово Голиковым. К трибуне вышел сам глава. Вообще, в суд можно присылать представителя-адвоката, но в аристократской среде считается особым шармом лично отвечать на обвинения.

– Я признаю, что мои Слуги действовали согласно моему приказу. И на этом считаю тему закрытой! – громко объявил Ефим Николаевич, тем самым оградив от разбирательств остальных членов своего рода. – Но! Хочу заявить, что в результате действий Претендента Аскольда Сидорова пострадали два моих Слуги. Замечу, что Григорий Лаптев лишь выполнял мой приказ – забрать Фёдора Грошева, и лично не проявлял никаких враждебных действий по отношению к Сидорову, – он кивнул на клетку, где сидели две «обезьянки». – Григорий пострадал, и ему потребовалось врачебная помощь с применением алхимических смесей. Также в результате действий Аскольда Сидорова пострадал и не подлежит восстановлению принадлежащий моему роду автомобиль. Иными словами, простолюдин испортил имущество аристократов и покалечил Слуг. Кроме того, из-за импульсивных действий Сидорова могли пострадать непричастные к конфликту подданные империи и городское имущество. Прошу суд обратить на это своё внимание. У меня всё.